Вице-адмирал
Шрифт:
«Артиллерийский крейсер «Акула». Пробит силовой щит. Попадание в корпус. Утечка воздуха в шестом отсеке. Корабль продолжает бой…»
«Линейный крейсер «Валленштейн». Пробит силовой щит. Три попадания в корпус. Корабль выходит из боя…»
Доклады пронеслись по экрану, и пришла картинка с орбиты. Наш удар, естественно, оказался мощнее, и сразу шесть вражеских эсминцев вышли из строя. Попаданий было много, и три корабля развалились моментально, а другие, выпуская в космос воздушные пузыри и мусор, среди которого были человеческие фигурки, закрутились и отвалили от общего строя.
«Хорошая работа, –
– «Орками!» Огонь!
Повторный общий залп.
Тут же назначение новых целей и следующая команда:
– Торпедами! Пли!
Корабли сбросили торпеды, которые моментально набрали огромную скорость и опередили флот. Ну и тут же третий удар, добивающий:
– Ракеты! Старт!
Мы продолжали мчаться к планете и плевались смертью. Снаряды, торпеды и ракеты. Все это устремилось к вражеским кораблям, и тофферы не выдержали натиска. Бросая погибающие и поврежденные корабли, эсминцы и рейдеры, словно испуганная стайка мелких рыбок, они рассеялись в разные стороны. Но спастись пираты Орландо Таги уже не могли, просто не успевали.
Не знаю, кто был главным командиром тофферов, но я понимал, каким он видел бой и как его распланировал. После уничтожения миноносцев мы медленно сближаемся и обмениваемся залпами. В итоге начинается мясорубка, во время которой при помощи наземного дивизиона противокосмической обороны они измотают нас и нанесут такие потери, что мы будем вынуждены отступить. Только он ошибался: переоценил собственные возможности и недооценил наши. Значит, обязан за это расплатиться потерянными кораблями и жизнями своих товарищей.
Бой продолжался. Вражеские корабли, даже удирая, отстреливались и выбрасывали в космос торпеды и ракеты. Тофферы еще могли огрызаться, и свое веское слово сказали наземные силы пиратов. Наши приборы зафиксировали одновременный старт двенадцати ракет «земля-космос» класса «Гур-Н». Это мощный довод в любой битве, и мы тоже теряли боевые единицы. Один из линкоров, получив в борт ракету с термоядерной боеголовкой, за пару секунд выгорел изнутри. Два эсминца не смогли увернуться от торпед. Крейсер «Дракула» дорамских ВКС от двух снарядов переломился пополам.
Все это потери. Однако по сравнению с вражескими они были на порядок меньше. И опять в бой вступили «москиты». Авианосцы выпустили своих «птичек», и они показали, на что способны. Торпедоносцы и штурмовики, перемещаясь эскадрильями, устремились в погоню за бегущими тофферами. А перехватчики начали движение к планете, дабы наказать вражеских ракетчиков за меткую стрельбу. После чего бой рассыпался на несколько очагов.
Два республиканских линкора зависли на орбите и по наводке перехватчиков, которые натолкнулись на заградительный огонь зенитных артавтоматов, нанесли удар по дивизиону ПКО. В другом месте шесть крейсеров и фрегаты «аргонавтов» окружили четыре потерявших ход рейдера и уничтожали их. Еще в одной точке замерли сразу три вражеских эсминца – судя по докладам с кораблей РЭБ, это их заслуга, – и я направил на штурм десантные боты головорезов Дымова.
В общем, на разгром тофферов понадобилось сорок семь минут. Дело практически сделано. Но удовлетворения не было. «Розалинда» и эсминцы сопровождения ушли. Они набрали необходимую скорость и нырнули в гиперпространство.
– Черт! – Мой кулак ударил по подлокотнику.
Командный состав «Вестгота» и Васильев, который находился в соседнем кресле, обернулись. Наверное, они понимали меня, но промолчали. После чего я повернулся к начальнику штаба и сказал:
– Илья Александрович, принимай командование флотом.
– Есть принять командование. – Он кивнул, переключил на себя «Мастера» и спросил: – А ты куда?
– Мне нужен вражеский командующий. Очень хочется узнать, почему Ноймарк сбежал.
– Понимаю тебя. А погоню за «Розалиндой» пошлешь?
– Обязательно. Но не своих «аргонавтов», а кого не жалко.
– Пиратов.
– Да.
– Одобряю.
Васильев кивнул и сосредоточился на управлении флотом, а я покинул ходовой мостик и, прихватив с собой Ломова, бегом направился к десантному боту.
Глава 18
Вражеского командующего взять не удалось. Его звали Торфин Агостин, он имел титул графа, присвоенный ему лично Орландо Таги, и погиб на своем корабле, дальнем рейдере «Канопус». Зато уцелели его заместители и друзья, которые попали в плен и после короткой беседы с Ломовым рассказали все, о чем знали или только догадывались. Заметьте – без применения психотропных препаратов, полнейшая искренность только за счет физического воздействия. Так что картину происходящих событий со стороны противника я восстановил уже через пару часов.
Флот тофферов вышел в точку сосредоточения десять суток назад, соединился с остатками отряда под командованием Ноймарка и начал готовить базу. А попутно наемники Таги стали решать, куда и какими силами ударить, дабы причинить империи наибольший урон. Кажется, дело простое. По крайней мере, для меня. Собрал данные, обработал, составил план, обсудил его с близкими людьми и послал корабли в бой. Но у тофферов все сложнее. Они очень редко работали крупными соединениями, и командующий был выборным. Первым среди равных. Поэтому взаимодействие было отлажено очень плохо. Каждый экипаж хотел свободы, чтобы не делиться добычей с «друзьями», и это вызывало споры. А помимо Агостина в составе флота находились представители верховного босса и заказчика, гвардейцы Орландо Таги, и они тоже имели право голоса.
В итоге – разброд и шатания. Бесконечные переговоры и совещания, которые отнимали драгоценное время. И флот разделился на четыре части. Первая, самая большая, подчинялась Агостину беспрекословно и могла выполнять его приказы. Вторая была представлена несколькими авторитетными капитанами, ратующими за свободный поиск. Третья состояла из ремонтников, тыловиков и командиров наземного гарнизона, которые оставались на базе и хотели только одного – получать долю от добычи. А четвертая, самая небольшая группа, сплотилась вокруг Ноймарка. Его хотели судить и повесить по законам вольного братства за бегство с поля боя. Однако хитрый Обадия выкрутился. Непонятно по какой причине за него заступились гвардейцы и советник Гурия Таги, любимого сына правителя Центральных миров. Поэтому Ноймарка не тронули, но из доверия он вышел и держался обособленно.