Victory значит победа
Шрифт:
– О каком это бале говорила Лаванда?
– спросил Гарри.
– Понятия не имею, - фыркнула Гермиона.
– Сказала, что от кого-то услышала про Рождественский бал.
– Ну, слухи не рождаются из ниоткуда. Спросим у Сириуса, уж он-то точно должен знать.
“А где он?” - чуть не спросила я.
– А где он, кстати?
– спросила Гермиона.
– Он скоро придет, дела у него какие-то.
Дела! А мне ничего не сказал.
Я поймала взгляд Гарри и с невинным видом посмотрела на него. Он каким-то
Мы все вместе поднялись по лестнице, но дальше наши пути разошлись.
– Вы идите, ребята, я одна тут поброжу…
Переходя от одного украшенного морозным узором окна к другому, дышала на заледеневшие стекла и протирала пальцем прозрачные кружочки, в которых были видны заснеженные земли Хогвартса. В конце концов пальцы замерзли, и мне пришлось спрятать руки в широких, но теплых рукавах.
– Привет. Ты тоже кого-то ищешь?
– раздался позади как будто сонный голос.
Обернувшись, увидела стоящую в двух шагах Луну Лавгуд, подругу Джинни с Рейвенкло. Странная, с моей точки зрения, девушка. Но эта странность не отвергала обезоруживающую искренность, без которой Луну невозможно представить.
– Нет, я никого не ищу. Хотя… жду, наверное. А ты кого-то ищешь?
– Своих друзей.
– А…
Она имеет в виду что-то абстрактное или же кого-то конкретного? Потому что, о чем говорит эта девушка, не всегда было понятно.
– Гарри Поттера, ты его знаешь…
– Знаю, он мой… То есть он уже, вероятно, где-то далеко отсюда.
Луна кивнула и подошла к окну с нарисованной мной на ледяном стекле снежинкой. Провела пальцем по ней.
– Он для тебя очень близкий человек, - вдруг произнесла она, не оборачиваясь.
– Может, даже ближе, чем ты думаешь.
Ты права, Луна, но удивительно, откуда ты это знаешь.
– Завтра Рождество, - задумчиво сказала Луна, неожиданно заговорив о другом.
– Я люблю Рождество. Это время похоже на сказку. Люблю запах хвои и висящую повсюду омелу.
Она показала наверх.
Под потолком действительно висела ветка зеленого растения.
– Ты знаешь, что там водятся нарглы?
– Страшные существа?
– с любопытством спросила я.
– Нет, скорее вредные.
Я склонила голову, рассматривая светловолосую рейвенкловку. Ее мало кто понимает, вот и пообщаться Луне практически не с кем. Только с Гарри да Джинни…
– Не буду мешать, - сказала она, поворачиваясь.
– Ты не мешаешь.
– Я вам не буду мешать.
– Взгляд ее слегка выпуклых голубых глаз задержался поверх моего плеча, и девушка с еле уловимой улыбкой отправилась по коридору.
Я оглянулась, гадая, кого она увидела. В мою сторону шел Сириус.
– Добрый вечер, мисс, - сказал он, подойдя ко мне.
– Отчего вы стоите здесь одна?
– Добрый вечер, мистер, - подыграла я ему.
– Я не одна была,
– Луна Лавгуд? Шестикурсница с Рейвенкло? Знаю… Необычная девушка.
Сириус посмотрел в том направлении, куда ушла Луна.
– Она была вместе с Гарри в Министерстве, помнишь мы рассказывали тебе?
Еще бы не помнить! Эту историю я не забуду, хотя бы из-за того, что Сириус тогда едва не погиб.
– Гарри говорил, что ее мама погибла, а Луна стала именно такой после этой трагедии. Я не был с Эллой близко знаком, но знаю, что она была одаренной волшебницей.
Ну вот, и у Луны мама погибла… Нужно срочно поменять разговор, пока я окончательно не расстроилась.
– А где ты был?
Я приблизилась к Сириусу и, подняв руку, смахнула с его черных волос капли растаявшего снега. Он поймал ее за запястье и прижал ладонь тыльной стороной к своим губам.
– Где был, там меня уже нет, - ловко увернулся он от прямого ответа.
Значит, ему есть что скрывать?
– Не хочешь говорить?
– спокойно спросила я, ибо кокетничать не умела.
– Ну и не надо.
– Я на пять минут заглянул в Лондон. Заскочил проверить, как поживают Артур и Молли…
Хм, это только волшебники могут на пять минут заглянуть в Лондон. А потом - раз, и они уже в другом месте.
– И все?
– Виктория, что ты хочешь узнать?
– Ничего.
Раз он сам не говорит, зачем мне выпытывать?
Я задумчиво возвела глаза к потолку, аккуратно забрав у него свою руку. Пусть не думает, что мне крайне интересно, где он пропадал столько времени.
– Как они поживают?
– Кто?
– Артур и Молли? Ты же сказал, что заглядывал к ним.
Сириус хмыкнул, причем таким тоном, будто ему все стало понятно.
– Неплохо поживают. Скучают по детям.
– Потом, помолчав, сказал: - Ты знаешь, что мы стоим под омелой?
Я опустила взгляд на него. Он смотрел наверх над нашими головами. Ну как же вовремя перевел тему!
– Стоим, и что?
– Когда в Рождество под омелой оказываются мужчина и женщина, они должны поцеловаться.
Омела… Омела! Я даже как-то и забыла про эту традицию. Вот почему на меня так странно посматривали кое-кто из семикурсников, когда я проходила мимо… Ну и кошмар!
– Это у вас традиция, а у нас нет.
– У вас, это где?
– У нас… это у нас!
– Я вдруг вспомнила, что у них и у нас для меня теперь нет различий. Эти две страны теперь стали обе родными, и разделять их особенности было бы неправильно.
– И вообще, как стоим, так можем и уйти.
Я шагнула назад, выбираясь из-под ветки омелы.
– Пойдем лучше отсюда, - смягчила я свое порывистое действие.
– Здесь холодно.
По лицу Сириуса нельзя было понять, как он к этому отнесся. Он кивнул и мы отправились дальше по коридору.