Видения судьбы
Шрифт:
Она замерла на втором этаже у двух закрытых дверей. За одной дверь она слышала агрессивные шаги Террина. Хоть он устал, он расхаживал по комнате. Может, ждал, пока она поднимется, чтобы спуститься и поесть. Скорее всего, он придумывал хитрый план, как избавиться от соперницы. Айлет оскалилась, глядя на его дверь.
Но в комнате венатора Кефана было… тихо.
Она шагнула ближе, затаила дыхание и прислушалась. Даже без помощи Ларанты она уловила странное беспокойство в этой тишине, хуже, чем шаги Террина. Айлет помнила такую тишину лишь раз, когда
Абсолютное молчание разбитого сердца.
Айлет подняла плечи к ушам под складками одеяла и поспешила по лестнице.
Ее ждала холодная неуютная комната на вершине башни. Это место было для дозора, а не спальни, и тут не было мебели. Сумки Айлет лежали на полу у стены, где она бросила их прошлой ночью. Ее спальный мешок лежал у кирпичей дымохода, и когда она прислонила к ним ладонь, обнаружила, что они еще теплые. Ненадолго. Жаль, что она не осмелилась оставить огонь на ночь.
Она взяла запасную рубаху из сумки, натянула поверх покалывающей кожи. Она укуталась в свое одеяло и шерстяной плед венатора Кефана, хотелось добавить и плащ, но он был мокрым и висел на колодце снаружи. Запасного у нее не было. Она надеялась, что он высохнет к утру.
Опустившись на матрац, она уложила голову на тонкую подушку и закрыла глаза. Она инстинктивно огляделась во тьме за веками и прошептала:
— Ларанта?
Только гул чар Подавления ответил ей.
Айлет зажмурилась и ждала, пока уснет. Но как только ее глаза закрылись, перед глазами появились картинки дня, страшные моменты, столько ужасов, которые она хотела не видеть больше, но знала, что они будут с ней до конца жизни. Труп Нейна в грязи, лозы выползали из его глазниц и рта. Жуткие лица двух ведьм, татуировки на их лбах. Потолок храма над ней, пока она лежала, парализованная, на алтаре.
И еще картинка… слабое воспоминание, словно призрак сна. Женское лицо. Которое она знала и не знала, и корона на ее голове. Горящая корона, синяя и живая.
Одержимая.
Она повернулась на бок, укуталась плотнее и дрожала, но уже не от холода, а от льда внутри. Это был просто сон. Это не могло быть что-то еще. Тени не могли захватывать неживые предметы. Они нуждались в живых носителях, чтобы существовать в этом мире. Так что она видела просто сон, картинку, вызванную ее подсознанием в миг стресса.
Но почему она не могла стряхнуть ощущение, что это… смотрело на нее?
И знало ее?
Ее губы двигались во тьме, произнесли слово, которое нельзя было выговорить только человеческим языком. Но она прошептала его подобие, и дыхание холодом собралось перед ее лицом.
— Оромор.
Ужас пронзил ее сердце. Айлет села, словно вдруг проснулась. Дыхание дрогнуло с болью, и она оглядела комнату, дико искала дьяволов в тенях. Но ничего не было. Только ее сумки. Только дымоход за ее спиной. Только одинокие окна с их потрепанными ставнями, в дыры в которых она видела звездное небо.
Она уснула? Это снова был сон?
Ларанта пошевелилась под подавляющими чарами.
«Госпожа?» — прорычала она.
— Тихо, Ларанта, — рявкнула Айлет. Она легла, сжалась в комок на боку. Она закрыла глаза и заставила себя спать.
Настойчивый стук в дверь разбудил Айлет. Казалось, она спала лишь пару минут. Она вскочила, выбралась из горы одеял и спального мешка. Она была на середине пути, когда смогла встать на ноги, ее волосы были спутанными, глаза не открывались, засохли. Она упала на дверь, отыскала засов и открыла, увидела ледяные глаза.
Террин опустил руку.
— Пять минут, — сказал он, голос был низким рычанием для ее сонных ушей, — или я еду без тебя, — он прищурился. — Я не буду ждать, пока ты отполируешь пряжки.
Айлет скривила губы от последних слов, вспоминая, что сама сказала Террину, разбудив его от глубокого сна. Он спал крепче, чем она… и пробуждение было куда грубее. Ее оскал стал почти улыбкой, а потом она спохватилась. Она стояла на пороге комнаты, льняная рубаха была не заправлена, волосы свисали вокруг лица, спутавшись. И она улыбалась.
Террин помрачнел. Он развернулся и скрылся на узкой лестнице без слов, пригнулся под аркой двери. Айлет казалось, что она победила без слов, она повернулась к своей комнате, и ухмылка растаяла.
Она никак не могла собраться за пять минут!
Она поспешила выполнить утренние дела: завязала рубаху, заплела волосы, чтобы скрыть колтуны, пробежала босиком в комнату внизу. Воздух на лестнице был холодным, но кто-то развел огонь в камине. Венатор ду Там сидел за длинным столом, дротики лежали перед ним, рядом были глиняные горшочки. Он осторожно убирал наконечник дротика из одного из горшочков, когда появилась Айлет, и он не отвел взгляда от работы, но крикнул:
— Твои сапоги и безрукавка у огня. В них будет тесно.
Айлет хмыкнула. Кто-то принес ее вещи, брошенные на колодце, и повесил так, чтобы они сушились от жара огня. Наверное, венатор ду Там, потому что Террин предпочел бы смотреть, как она мучается от холода в мокрых сапогах осенним утром. Ее сапоги высохли, но, как и предупреждал ду Там, были тесноваты. Она с трудом натянула их на ноги, упираясь ногой в стену, всем весом потянув за края. Ее пятка встала на место, а Айлет чуть не упала от внезапности.
Она взглянула на ду Тама, гадая, видел ли он ее позор. Он был поглощен работой, опустил смоченный в горшочке дротик в одну сторону и взял другой. Он обмакнул кончик дротика в горшочек и держал его там, губы двигались, он беззвучно считал. А потом вытащил дротик, стряхнул лишнее и обмакнул во второй горшочек, стал считать.
Айлет стала обувать второй сапог, глядя на венатора при этом. Она впервые видела его в свете дня. Он сидел спиной к окну, и его лицо было отчасти в тени. Даже так Айлет видела, что он был болезненно бледным. Его щеки уже были без щетины, но квадратное лицо осунулось, и под глазами пролегли тени. Из него словно выжали душу, оставив его пустым. Он выглядел…