Видеоунтерменш
Шрифт:
– А вот не мог. Не мог! Из мастеров только единицы умели ее делать как надо, и все эти люди были на учете. Да и состав лака, скорее всего, был засекречен. Полагаю, что применялись и фосфорные добавки. Впрочем, что это я тебе все пересказываю? Ты же скопировал, дома и почитаешь. Лучше скажи мне, кто такой Афанасьеу?
– А вы не запомнили, когда он к вам приходил? Пучеглазый такой, маленького роста, с большой головой, жидкие седеющие волосы, заискивающие интонации, по-южному произносит звуки «г» и «в», почти что не выговаривает…
– Не помню. Должно быть, не до него было… Даже на фамилию не обратил внимания. Афанасьеу… Откуда такая странная фамилия? Он что, румын?
– Да нет, – улыбнулся Садовников. – Александр Афанасьеу – кубанский казак.
Глава 12 Бушующая Кубань
– Садовникоу! Напиши, пожалуйста, про кубанских казакоу. У «Тихом Доне» Шолохоу про донских написал, а про кубанских никто не пишет, хотя кубанские казаки лучше донских.
– Чем же они лучше?
– Да всем. Донские – вялые, тихие, как и сам ихний Дон. А кубанские бурлят, как и сама полноуодная Кубань. Бушуют!
– Я не Шолохов, Саша. Я так не напишу.
– Ну хоть как-нибудь напиши. Должен написать. Мы, кубанцы, все-таки становой хребет усех казакоу!
Ой вы, тони глубокие! Ой вы, поля раздольные! Ой ты, ковыльная степь на ветру, стук копыт с бравым присвистом, мельканье шашек да удалой остроконечный прапорец! Скачут казаки, скачут на радость матерям да на страх врагам, скачут, защитники Отечества, рачители славы народной. А впереди всех на племенном жеребце – кубанский казак Александр Афанасьеу!
Такую фамилию Афанасьеу получил, когда устраивался в «Видео Унтерменшн», а точнее, в дочернюю фирму Алексея Гусина «Два с половиной крыла». Главная ошибка при оформлении
– Как-как? – в третий раз переспросила девушка.
– А-фа-на-сь-еу! – прокричал в трубку кубанский казак.
– А вы не могли бы начитать по буквам? – растерялась девушка. – А то что-то непонятно…
– Что же тут может быть непонятного? – вздохнул Александр. – Очень распространенная фамилия. Ну, если хотите по буквам, то так и быть, начитаю по буквам. Первая буква фамилии – «А» – «арбуз», понятно?
– Понятно.
– Вторая буква «Ф». «Филин» – птица такая, понятно?
– Понятно.
– Потом опять «А» – «Арбуз», потом «Н» – «Наталья», потом опять «А» – «Арбуз», потом «С» – «Саранча». Насекомое такое, слышали?
– Слышала. Понятно. Буква «С». Записала.
– Далее, мя-а’кий знак.
– Какой знак?
– Мя-а’кий. После «С». Получается «Сь».
– А-а, ну да… догадалась, «Мягкий знак».
– Потом «Е» – «Елена». И последняя буква «Уэ».
На другом конце провода опять наступило молчание, обозначавшее раздумье.
– Неужели не понятно? – Будущий обладатель пропуска начал выходить из себя. – Последняя буква «Уэ»! Зверь такой есть «Уолк»!
– Уолк?
– Да. Уолк. У нас на Кубани есть такой зверь – Уолк, который поросят да овец таскает.
Секретарша не стала больше ничего уточнять (куда больше?!), а только мысленно посетовала на свою неосведомленность: «Что же, наверное, действительно на Кубани есть такой зверь Уолк, который таскает поросят и овец», – и оформила кубанцу пропуск на фамилию «Афанасьеу».
Впоследствии, уже работая в компании, Афанасьеу несколько раз пытался переоформить пропуск и деловые документы, показывая свой паспорт, где фамилия была напечатана правильным образом, и даже один раз пожаловался на несправедливость самому Леснеру. Но Леснер, которого фамилия «Афанасьеу» забавляла, его не поддержал. Немигающим взглядом уставшего человека он просканировал просителя с головы до ног и произнес короткую фразу, которая раз и навсегда сняла все вопросы.
– А тебе не все равно, лупоглазое быдло?Обычно самая интересная часть жизнеописания начинается со времени совершеннолетия героя. Поступки, хорошие они или плохие, начинают приобретать значение для истории, когда герою исполнилось 17–18 лет. Бывают, конечно, исключения. Пушкин с Лермонтовым уже в четырнадцатилетнем возрасте писали зрелые стихи. Надя Рушева в двенадцать создала свои лучшие рисунки. Моцарт задолго до семнадцати прослыл гением. Кто там еще? Борис Беккер в шестнадцать лет – первая ракетка мира. Гайдар в шестнадцать, говорят, полком командовал… Ну и хватит. Про юного Александра Афанасьеу ничего примечательного сказать было нельзя, кроме того, что однажды, заходя в воду, наступил на живого сома, очень боялся собак и помогал отцу чинить трактор. Поэтому детский и юношеский периоды мы опустим, а сразу перейдем к зрелому возрасту, когда все подвиги, собственно, и совершаются. После окончания школы в родном поселке Джигинка Краснодарского края Афанасьеу поступил в московский физико-инженерный вуз. И весь мир предстал перед ним в доброй доперестроечной суете в виде лекций, семинаров, лабораторных работ и веселых гулянок в общежитии, в которых он всегда принимал живейшее участие.
Он много рассказывал сверстникам о достоинствах казачества, щеголяя щеточкой своих кубанских усов. Заявлял, что принадлежит к старинному кубанскому роду каких-то Боканов, которые всех «мочили» и проявляли особый «казачий ероизм» (героизм). И никто из сокурсников не замечал в этом смешном пучеглазом покладистом пареньке скрытой ненависти ко всем, кто был ростом выше, чем метр шестьдесят один сантиметр. Именно таким ростом обладал Александр Павлович Афанасьеу. Уже тогда он подбирал обувь на высоких каблучках, уже тогда пытался кучерявить волосы на голове, чтобы выглядеть выше, по ночам подбегал к турнику и висел на нем, чтобы вытянуться хотя бы на пару сантиметров. Но, когда ему стукнуло девятнадцать и все сроки для увеличения роста истекли, Афанасьеу вошел в состояние скрытой депрессии, только изредка получая удовольствие, когда какой-нибудь дылда задевал головой лампочку, а еще лучше – ударялся о перекладину дверного косяка. «Мой рост позволяет мне ходить с ‘ордо (гордо) поднятой ‘оловой!» – громко шутил Афанасьеу, и все смеялись. (Для легкости чтения особое кубанское произношение опустим на время). «Мужчина должен быть невысок, кривоног, волосат и вонюч!» – шутил Афанасьеу в компаниях с девушками. И девушки тоже смеялись, хотя предпочтение отдавали все-таки другим. Корпус женского общежития располагался как раз напротив корпуса, в котором проживал Афанасьеу, и частенько, нарушая комендантские запреты, он вместе с одногрупниками пробирался туда, чтобы найти наконец свое счастье или хотя бы удовлетворить проснувшееся естество. Но девушки, обитавшие в корпусе напротив, как назло, почти все имели хороший рост и относились к Афанасьеу не с той степенью серьезности, на которую рассчитывал потомок Боканов. Они часто звали его в гости, смеялись над его юмористическим самоуничижением, а когда дело доходило до главного, дипломатически выпроваживали, оставляя у себя скучных гренадеров, тех самых, которые задевали головой дверные косяки. «Видал, Николай, какой Сашок живой и остроумный! Вот бы и ты у меня таким был. А то сидишь, как памятник, да только водку наливаешь. Скучно с тобой». А затем уже шло обращение к Афанасьеу: «Сашенька, Саш! Смотри, на часах уже без пяти одиннадцать. Тебе пора. Иди к себе в корпус, иди-иди… У нас сегодня вахтерша строгая…»
Но вот в один прекрасный день крылатый ангелочек все ж таки послал стрелу в удачном направлении, после чего победоносно вскинул руки и отбросил в сторону опустевший колчан. Поймавшая стрелу была не царевной и не лягушкой, но в целом вписывалась в усредненные показатели московского физико-инженерного института. Звали эту девушку Еленой Малш. Жила она в общежитии как раз напротив, и уступила она Александру после огромного количества реприз, которые он предварительно выпросил у местной команды КВН.
Как это часто бывает после первого гормонального шока, Афанасьеу влюбился без памяти, чего сразу нельзя было сказать о Елене Малш, которая к тому времени перепробовала половину мужского корпуса. Вот и к началу их бурного романа с Александром Елена в общем-то не была свободна и преподнесла кубанскому казаку серьезного соперника в виде толстого аспиранта с красивым именем Викентий Островский. Это соперничество, именуемое в простонародье как «дерби лузеров», а затем полная и безоговорочная победа стали в совокупности первым жизненным подвигом Александра Афанасьеу, о котором долго судачил весь студенческий городок. Уже и сейчас почтенные отцы семейств, встречаясь на юбилейных мальчишниках и перебирая в памяти события далеких студенческих лет, которых не вернуть, вдруг хлопают друг друга по плечу: «А помнишь?!» – и тут же, перебивая один другого, при этом скабрезно хохоча, воспроизводят в деталях борьбу Афанасьеу с Островским, сражение, которое на полгода поглотило внимание просвещенной институтской общественности.
Награда для победителя, то есть Елена Малш, как раз принадлежала к тому типу девушек, которых, вообще говоря, следует опасаться. Маленькая, черноволосая, с любопытным носиком, с писклявым голосом, довольно смазливой мордашкой и карикатурным строением ног, она принадлежала как раз к тому разряду барышень, которые завидуют всем подряд и свою зависть бережно проносят до преклонных лет, передавая детям, а если посчастливится, то и внукам. Наблюдая, как любимый внук играет в песочнице с чужим пацаненком, бабушка Елена вдруг замечает, что чужой мальчишка ловче складывает песчаные «пасочки». Тут же бабушка Елена знакомится с этим ребенком, не скупится на шоколадку и осторожно выведывает все, что возможно, о его родителях. Затем при случае знакомится с его родителями, проникает в гости, заводит семейную дружбу, которая рано или поздно заканчивается крахом для ничего не подозревающей семьи. Увольнением с работы отца удачливого ребенка. Разменом квартиры в связи с разводом супругов. И, в конце концов, отъездом малыша в другой район города, после чего внук бабушки Елены играет в песочнице один. Пострадавшие от интриг бабушки Елены если задним числом и догадывались, что это ее рук дело, прежде всего недоумевали, неужели такая нелепая цель может оправдывать такое огромное количество манипуляций. Но они просто
Ну и тому подобное.
Что же касается соперничества Афанасьеу с Островским, то результат для нее самой был заведомо ясен, а потому и малоинтересен, важно было другое: запустить такую круговерть около своей персоны, чтобы о ней, о Елене Малш, говорил весь студенческий городок и говорил так, как будто речь шла о голливудской или политической знаменитости.
Как уже было сказано, Елена Малш завидовала всем, а в первую очередь, высоким и стройным соседкам по общежитию, и при случае с удовольствием отпилила бы им ноги или повыкалывала глаза. Но, увы, правила диктовала строгая советская действительность, которая мало кому давала проявить свои лучшие качества, заложенные еще в генах… Кому угодно, но только не студентке родом из Липецка Елене Малш. Уже на втором курсе она обозначила одно очень сильное преимущество перед сверстницами: ложилась в постель с молодым человеком уже на второй день знакомства, и в мужском корпусе ее физиологические особенности знали и обсуждали почти все.
Параллельно выяснилось, что студенты общежития физико-инженерного института – народ ленивый, и вместо того, чтобы обламывать желанную подругу месяцами, в конце концов заваливались к Елене Малш и при этом старались обращать внимание только на верхнюю, более выгодную часть ее туловища. Благодаря такому плюрализму Елена оказалась в центре внимания молодых людей, и стройные девственницы из того же общежития недоумевали, чего же хорошего находят мужики в этой каракатице? А вот так вот, девушки! Вот так вот, красавицы! Путь к сердцу мужчины лежит даже не через желудок, а несколько ниже. А путь этот не тернистый. Не Гойя, не Ломоносов и не Магеллан.
Александр Афанасьеу, конечно же, знал о гостеприимстве своей возлюбленной, поскольку слухи в студенческом городке растекаются быстрее, чем в кварталах Неаполя. Приклеивая улыбку, выслушивал пьяных рассказчиков, которые стали ему молочными братьями, но он в то же время был уверен, что рано или поздно обязательно всем отомстит. И отомстил! И отомстил двадцать лет спустя. Отомстил, хвастаясь «Мерседесом» и дачей на Рублевском шоссе перед растерявшимися сверстниками. Искорки в его мутных глазах восклицали: «Завидуете!? Это вам за то, что вы моей женой пользовались, сволочи! Вот так-то!»
Ну да это мы слишком далеко забежали вперед. Вернемся к деталям поединка Афанасьеу-Островский, во многом определившим жизненный путь кубанского казака.
Уже давно прошли четвертьфиналы и полуфиналы, в которых соперники выбывали из-за неявок, и вот наконец федерация очертила круг из двух неуступчивых претендентов на руку… (чуть было не сказал: «сердце») Елены Малш.
Первой ошибкой Островского стало то, что он попытался развеселить Елену Малш теми же самыми КВНовскими репризами, что и Афанасьеу, но только двумя днями позже.
– Ой, какой ты остроумный, Викеша! – хихикала Елена, но мысленно уже отметила, что Афанасьеу оказался проворнее и ухватистее хотя бы в плане воровства реприз.
Второй ошибкой Островского явилась полная его убежденность, что в альянсе мужчины с женщиной мужчина всегда главный.
– Ну конечно же, главный, Викеша! – подпевала Елена, но тут же вспоминала слова Афанасьеу, который вчера стоял перед ней на коленях: «Ты мой ‘лавный путеводитель в жизни, моя любоу! Ты – мой ‘енерал!»
Третья ошибка Островского заключалась в том, что, выходя из женского корпуса общежития, он невнимательно смотрел на кусты, что разрослись у самого фасада. За ними прятался Афанасьеу. И как только Викентий возвращался обратно к себе, Афанасьеу тут же, подарив вахтерше половину сиреневого букета, поднимался к разогретой Елене. Ему удалось преодолеть такое чувство, как ревность, что позволило в жизни быть гибче и толерантнее. А вот Островский своей ревности так и не преодолел. В дальнейшем они конечно же установили слежку друг за другом, но и тут Афанасьеу действовал изощреннее. И если Островский поздно вечером попросту стучал в комнату, где жил кубанский казак, чтобы удостовериться, что тот ночует на своем месте (а то и пригрозить, чтобы нигде не шлялся), то Афанасьеу обычно посылал в разведку одногрупника в комнату Островского с просьбой закурить, отсыпать сахара или чайной заварки, а то и задержать соперника за игрой в преферанс.
Четвертая ошибка Островского. Он не сумел грамотно снять квартиру. Когда дух поражения уже витал в воздухе и, по опросам общественного мнения, шансы его были один к четырем, Островский пошел на крайность. Договорился о съеме квартиры в районе метро «Кантемировская», чуть ли не силой завел туда Елену и запер ее вместе с дефицитными консервами. По вечерам приходил с цветами, купленными на последние аспирантские деньги, молча сидел перед ней и гладил ее руку (ох, эти запоздалые элементы нежного романтического ухаживания!). Этот период времени, вообще говоря, мог стать переломным, как сражение в Арденнах во время Второй Мировой войны. Выросшая на тыквенных семечках и бабских сплетнях, Елена Малш вдруг впервые ощутила себя похищенной принцессой, и Викентий своим поступком напоминал девушке о некогда читаных «Руслане и Людмиле», «Спящей красавице», а то и лермонтовской «Белле».Но тем не менее, когда под окнами появлялся Афанасьеу, прознавший о месте заточения своей любимой, и молча укоризненным взором смотрел на нее, ей вспоминался еще и Гомер со своей легендой о Троянской войне, в которой кубанский казак мог исполнить роль Париса, а Островский, соответственно, ревнивого Менелая. Вот только жаль, что Ахиллы, Гекторы и Аяксы совершенно не собирались принимать участия в боевых действиях, а сидели в общаге и пили «жигулевское» пиво. А когда шли в туалет, то ударялись головой об дверные косяки. «Какие же они все бессердечные и равнодушные к женской красоте, кроме Александра и Викентия», – сокрушалась Елена. К вечеру опять приходил Викентий. Кубанский казак из-под окон исчезал. И опять – цветы и поглаживания руки. Спящая красавица – Белла. Пушкинская Людмила – Белла… Белла… А Островский? Может быть, он – Печорин? Через четыре дня все закончилось. Хозяин квартиры пришел вместе с милицией и выгнал Островского.
Гой вы, поля широкие! Гой вы, степи ковыльные! Гой ты, черная шапка набекрень, острая сабля да громкое «ура» над поверженным врагом! А вот и девицы с рушниками встречают героев хлебом-солью. Славно дрались казаки, соединители русской земли. А пуще всех на племенном жеребце – кубанский казак Александр Афанасьеу.
Как только Парис догадался, что Елена Прекрасная мечтает быть кем-нибудь похищенной, он тут же попросил в деканате распределение для себя и для нее в закрытый город Арзамас-16, за колючую проволоку, в самый засекреченный из всех номерных городов. А уж туда никакой Менелай при всем желании никогда бы не смог пробраться. Даже при поддержке Ахилла и Аякса. Вот так закончилась очередная Троянская война.
На несколько лет для Елены и Александра наступила тихая спокойная семейная жизнь. В маленьком закрытом городке снабжение по меркам советского времени было очень хорошим, в магазины завозили колбасу, венгерские сапожки и польские штаны, по тротуарам бродили голуби, а в местном ДК показывали кинофильмы. Проще говоря, все условия для того, чтобы забеременеть и ждать первенца. Елена родила сразу двоих. Одного назвали Пашей, а другого Алешей в честь родителей, соответственно, Александра и Елены. Один был похож на Малш, другой на Афанасьеу, и ни один на Островского, что очень радовало кубанского казака. Афанасьеу по субботам за государственной водочкой рассказывал новым друзьям про доблесть кубанских казаков и про род Боканов, от которого он произошел. Елена потихоньку ссорила соседей и сотрудников по работе, а по вечерам ходила в магазины. Но вот грянуло веселое время перестройки, после чего закрытые города стали терять свои привилегии и колючую проволоку, а у кубанского казака появились неожиданные проблемы.
– Хочу стать режиссером! – неожиданно заявила Елена, просматривая очередную серию «Санта-Барбары». – Хочу обратно в Москву! В Арзамасе больше делать нечего.
– ‘олубь (голубь) мой! Зачем тебе быть режиссером? – пытался отговорить ее Афанасьеу, вспоминая об Островском и старых знакомых. – Лучше откроем сеть ‘азетных ларькоу (ларьков) или платных туалетоу (ладно, хватит, обойдемся пока без специфического диалекта). Деньги не пахнут. Зачем куда-то ехать?
Но Елена не отрывала глаз от прямоугольной рамки новенького «JVC».
– Я же сказала, что хочу стать режиссером, а ты, как всегда, очень приземленно мыслишь. Ты еще скажи, давай свиней разводить.
– А хоть бы и свиней… Доходно. И навык есть. У нас на Кубани знаешь какие свиньи были! Принцессы! А режиссером, по-моему, муторно очень. И навыка у тебя нет…
– Это у меня нет навыка?! – Елена включила видеомагнитофон на режим записи и повернулась к мужу с искаженным от злобы лицом. – Да я весь ваш отдел срежиссировала! Да я всех твоих друзей срежиссировала! Соседей срежиссировала! И тебя! Кем бы ты без меня был?! В общем, так: если не хочешь ехать, то я поеду одна и детей с собой заберу. Понял?