Видеть, не глядя
Шрифт:
– Вопросов нет, - сказал мужчина.
– Приятного полёта, - после чего передал Яну билеты и паспорта, и отпустил нас.
– К этому придётся привыкать, - с пренебрежением произнёс мой Поводырь, как только мы отошли от стойки.
– Люди постоянно обращают внимания на глаза Пифий и начинают пялиться на них. Говорят, попадаются даже те, кто норовит руками помахать перед глазами, чтобы удостовериться в слепоте... В общем, беспардонность некоторых людей может порядком раздражать.
– Ничего страшного, переживу, - ответила я, снова надев очки и вцепившись в руку Яна.
А
– Вот же болтливый, - пробурчал Ян, когда мы избавились от менеджера и сели в салон.
– Наверное, работает от процента, вот и радуется, что удалось хорошо заработать, - с улыбкой сказала я, устраиваясь удобнее.
– Возьми ты машину поменьше и подешевле, и выслушал бы меньше.
– Мне важнее твоё удобство, - мягко ответил он.
– Ну, что, в путь? Готова побывать в своей квартире?
– Да, готова, - кивнув, ответила я.
– Быстро соберу всё и вылетим назад, домой.
Машина тронулась с места, а я задумалась над своими словами. "А ведь на самом деле хочется назад в деревню. Там как всё размеренно и спокойно. Нет этого городского шума и суеты. Воздух чистый и люди приветливые. А здесь как-то неуютно... Хм, получается, пока сидела в подвале отвыкла от всего? Или нет? В Рио же мне нравилось, а там шума ещё больше... А вообще, скорее всего дело в самой деревне и том, как я себя чувствую. На сердце там теплее и душа спокойнее", - сказала я себе и улыбнулась.
– Можно узнать причину улыбки?
– спросил Ян.
– Я поняла, что мой дом уже в деревне, а не здесь. И я быстрее хочу туда вернуться, - честно ответила я.
– Вечером уже будем там, - заверил он и немного прибавил газу, чтобы быстрее доехать до микрорайона, где я когда-то жила.
А когда мы подъехали к трёхподъездной многоэтажке, и я вышла, то ещё отчётливее поняло, что здесь уже всё чужое.
Запрокинув голову, я посмотрела на дом, а потом на двор вокруг и с радостью подумала, что последний раз сюда приезжаю. "Здесь ничего хорошего у меня не было. Подруг не завела, потому что моя тщедушность и постоянное нахождение рядом со мной сиделки отпугивало соседей. Муж, как оказалось, постоянно лгал и счастье было лживым. А уж потом, после его ухода, жизнь вообще превратилась во мрак. Так что и сожалеть не о чем!".
– Пошли! И надеюсь, что лифт работает, а то пешком на двенадцатый этаж совсем не хочется подыматься, - произнесла я, хотя на самом деле готова была нестись вверх бегом, только чтобы быстрее затем отсюда убраться.
– Пошли, - Ян взял меня под руку и завёл в подъезд, а потом и вызвал лифт.
Оказавшись перед дверью в квартиру, он достал ключи и, открыв её, пропустил меня первой внутрь.
– Командуй, с чем помогать и что искать, - сказал он, топчась у дверей.
– Искать ничего не надо. Я помню, что и где лежит, - заверила я.
– Просто будь рядом и укладывай всё в сумку.
Сняв ботинки, я прошла в зал, вдыхая знакомый до боли запах квартиры и остановившись у серванта, нашла на ощупь небольшую музыкальную шкатулку, которой очень дорожила с самого детства. Когда она у меня появилась, я не помнила, но очень боялась её потерять и при каждом переезде волновалась, прося Марину бережно её запаковать и не повредить, а ключ от заводящего механизма вообще долгое время носила на цепочке.
– Вот. Это самое главное, что я хотела забрать, - сказала я, протягиваю Яну шкатулку.
– Аккуратно с ней. Она очень старая. Сколько себя помню, любила слушать эту незатейливую музыку, и почему-то всегда на душе становилось тепло.
Ян осторожно взял шкатулку, а потом тихо спросил:
– А знаешь откуда она у тебя?
– Нет. Не знаю.
– Я подарил. За несколько дней до того, как Марина тебя увезла. И даже когда она тебя забирала якобы на выходные, ты не захотела расставаться с этой безделушкой и забрала её с собой, - с грустью пояснил он.
– Да? О Боже, теперь понятно кого я так хотела вспомнить!
– я ошеломлённо замерла, вспоминая свои детские впечатления, а потом произнесла: - Когда я её слушала, то всё время в памяти всплывало что-то приятное, согревающее и помогающее пережить все беды и трудности, сначала детские, а потом и юношеские. Я даже не могла сказать, что конкретно хотела вспомнить, но всегда знала, что это что-то очень приятное и дорогое мне... Получается, я пыталась вспомнить тебя?
– Наверное, - ласково сказал Ян.
– А вернее, я на это очень надеюсь. И вдвойне приятно, что все эти годы ты бережно хранила мой подарок, даже пусть и, не помня, от кого он.
Я улыбнулась, чувствуя, как ещё оттаял маленький кусочек сердца, потому что оказалось, что Ян пусть и незримо, но продолжал присутствовать в моей жизни и с помощью своего подарка поддерживал.
– Что ещё планируешь забрать?
– спросил он, уложив в сумку шкатулку, и я двинулась в спальню, чтобы забрать ещё пару вещиц, когда-то радовавших меня.
Больше часа продолжались эти сборы, потому что, ощупывая знакомые вещи и ища нужную, я вспоминала и о других безделушках и понимала, что тоже хочу их забрать. А последним я передала поводок и намордник своей собаки, потому что хотелось иметь что-то материальное и в память о моём псе, который, как недавно выяснилось, помогал мне выжить и из-за этого умер.
– Вот и всё, - наконец-то произнесла я, остановившись в центре зала, а потом глубоко вздохнула.
– Тогда, пошли?
– спросил Ян, направляясь к двери.
– Ммм... Знаешь, ты иди в машину и положи пока сумку, а я бы хотела ещё раз обойти квартиру уже в одиночестве и так сказать, попрощаться с прошлой жизнью, - робко произнесла я, чувствуя, что хочу именно неспешно попрощаться со всём, а не мечась, как во время сбора вещей.
– Понимаю, - добродушно сказал Ян.
– Десяти минут тебе хватит?
– Да.
– Тогда я пошёл, а потом вернусь, - произнёс он и вышел из квартиры.
Когда за ним захлопнулась дверь, я огляделась вокруг, глядя на абрисы мебели, а потом закрыла глаза, вспоминая по памяти окружающие меня вещи, а затем и то, что здесь происходило - как проходили мои дни, под присмотром сиделки, как праздновала здесь с мужем праздники, или как просто слушала, что произошло у него за день.