Видящая сияние
Шрифт:
– Вероника,- мой голос не выражал абсолютно ни каких эмоций, девушка заглянула в мои глаза, и ее сияние из радостного перешло в панический ужас.
– Ддда,- еле сказала она.
– Я могу уйти?
– Ясения,- сглотнув, проговорила она,- можешь.
– Вероника, я возьму Снежку и не нужно меня искать,- не смотря на нее, проговорила.
– Ясения, скажи, что случилось?
– Спроси Аскольда, где он был?- Холодно и все так же без эмоций сказала я, а затем пошла к выходу из Дворца Правосудия.
Я быстро прошла в дом
Умная ящерица, все поняла и позволила себя быстро оседлать и через десять минут я уже ехала в неизвестность.
Мы летели через пустой ночной город, через лес и луга, ветер свистел в ушах и срывал не вольные слезы, а мыслей не было и только слово, обращенное к другой: "Милая" и только картинка перед глазами целующейся пары.
Не знаю, сколько я так скакала, но в один момент меня покинули все мои силы, и я свалилась с цивака. Но до земли не долетела меня, подхватили заботливые руки и тихий ласковый и откуда-то знакомый голос проговорил.
– Бедная, моя девочка.
Глава 9
Я перебывала во сне и на яви, на грани между жизнью и смертью. Все что я могла это смотреть в потолок.
Нени, милая Нени меня поила, и кормила как могла, да вот есть, тоже не хотелось.
Мыслей не было.
Что такое перебывать на грани?
Ничего не чувствовать кроме боли, что ест тебя из нутри, ничего не знать и не видеть. Быть абсолютно равнодушной ко всему к самой жизни, желать только одного, чтобы поскорее все это завершилось. Что бы перестать слышать в ушах его нежный голос, что бы перестать ощущать его поцелуи, что бы перестать чувствовать.
Я была куклой, Нени говорила сесть, я садилась, лечь - легла, поднять руку - поднимала. Абсолютно не реагируя ни на что и не интересуясь ни чем. Вскоре моя кожа стала совсем прозрачной, и я понимала, что я угасаю, медленно умираю. Все чаще на моих губах была безумная улыбка, и я все чаще видела слезы в глазах Нени. Медленно умирая, я выжигала свой дар и стала видеть ее почти, как и обычного человека, нет, сияние я видела все так же ярко, только оно теперь не закрывало физическое тело, а окружало его.
Одного дня я начала проваливаться в темноту, где был он и я. Где мы были счастливы и танцевали в звездном небе, где звезды водили хоровод, а я слышала его нежное: 'Аматино", где его глаза дарили мне свою любовь, а губы свою ласку. Где не было никого кроме нас. Его и меня.
Безумство это было безумство. Я медленно исчезала из жизни, и ни что не могло остановить этого.
Не знаю, сколько времени я пребывала на грани прося богов престать меня мучить и подарить успокоение, но, наверное, Нени меня держала в этом мире. Снежка также как и я отказывалась от пищи и становилась прозрачной, она все чаще сидела подле дверей домика, равнодушно смотря на лес.
Однажды Нени ночью вывела меня к озеру, и, усадив на влажную от ночной росы траву, так и оставила, а сама ушла.
Я сидела и смотрела на отражение луны в воде. Нени мне не хотелось ее огорчать, но и быть здесь среди живых не было сил. Я медленно сбросила рубаху, что была мне за одежду последнее время и ступила в воду, медленно шагала в ней. Шаг еще шаг вот и по колено, еще и еще вот вода достигла груди, еще шаг по шею, еще шаг вот я и под водой.
Так легко мне это далось.
Под водой я скрутилась в клубочек, обняв свои ноги, и закрыла глаза, медленно выпуская воздух из своих легких. Один пузырек, два, три вот и все. Туман застилает мне глаза, а грудь разрывает от боли через нехватку воздуха.
Вот и все....
Вот и конец.... а в ушах звучит как музыка: ' Аматино"....
А перед взглядом в темноте его фиолетовые глаза....
Рывок, еще один и в мои легкие вдыхают воздух, меня тормошат и кричат.
И через глухоту и звон в ушах доноситься.
– Ну, же, Ясения! Ну, аматино! Дыши! Прошу тебя дыши!
Мне снова с силой в легкие вдыхают порцию воздуха, заставляя дышать, заставляя жить. Не хочу! Но опять и опять, мои легкие наполняют.
И уже я сама делаю глубокий вдох и закашливаюсь.
– Дыши! Ясения, дыши!
На мое лицо что-то капает, а тело обнимают и согревают своим теплом.
– Дыши. Дыши. Дыши,- как безумный шепчет этот любимый, но такой не мой мужчина.
И впервые после того приема из моих глаз потекли слезы и я забилась в истерике. Тело дергалось конвульсивно, из горла вырывались крики сквозь рыдания.
– Зачееем!
– Заорала я так, что мужчина, держащий меня в своих объятиях, вздрогнул. Это был крик отчаяния и боли той, что меня убивала.
– Тише. Тише,- качая меня как маленькую, успокаивал Аскольд.
– Зачем, зачем, зачем,- как заведенная повторяла.
– Ясения, посмотри на меня,- приказал он, а я не в силах была сопротивляться этому приказанию.
Аскольд был изнеможен, щеки запали, вон синяки под глазами, волосы сбиты в кучу такое ощущение, что их не расчесывали как минимум месяц, глаза лихорадочно блестят.
– Что же ты с собой сделал,- прошептала и легко провела пальцами по его щеке, мужчина от этого движения прикрыл глаза, как будто наслаждаясь.
Наслаждаясь! Не верю! У него есть та, что дарит ему это наслаждение!
Я резко убрала руку и отстранилась от него.
– Зачем, ты пришел? Зачем, меня спас?!
– Ясения,- прошептал, и ко мне потянулись его руки, я же молча, отбила их. Аскольд горько уронил руки на землю и низко опустил голову.
– Зачем, не дал умереть? Мне совсем немного осталось!