Вихрь Бездны
Шрифт:
Четыре.
Что дело — дрянь, уже понятно. Осталось лишь определить, дрянь каких масштабов…
3
Последние ярко-багряные лучи заходящего солнца скользят по лагерю банджарон, по пестрому разноцветью палаток. Выхватывают центр табора… два полукруга воинственно орущих мужчин и женщин. И двоих дураков, собравшихся драться.
Чем этот день отличается от предыдущих, Анри так и не понял. У банджарон — свои верования. Но еще немного — и Тенмар по примеру товарищей решил бы,
Дескать, драться будем, конечно. Всенепременно. Когда? Когда время придет. Может, лет через сорок. Ничего, нам спешить некуда.
А оказалось — есть куда.
Ну, зачем здесь мужчины — понятно. Глядишь, чего нового увидят и запомнят. Пригодится как-нибудь — в собственных драках. А вот для чего на мужской бой явилась целая армия банджаронских… дам? Выразить одобрение баро и презрение не оценившей его внимания полукровке? Или просто полюбоваться на двух полуголых мужиков? Благо — есть официальный повод. Мужья будут не в обиде…
Еще вслух засмейся, Тенмар!
Баро — ненамного старше Анри, крепок, силен, поджар. Справиться-то с ним можно, но вот с идеей «не лишить табор вождя» как бы не пришлось расстаться.
Дамское полукольцо расступилось, пропуская Эсту. И вновь сомкнулось за ее спиной. Если умрет Анри — значит, отступница виновна и должна покинуть табор. А в случае смерти баро ее просто изгонят. Что уже произошло, и далеко не сегодня.
— Перед лицом древних богов, я, Анри из рода Тенмаров, называю тебя, Звезда из табора Рамиро, своей сестрой. И объявляю, что готов драться за тебя, как требуют обычаи наших предков.
В древних богов банджарон он верит не больше, чем в кровожадную Виргу, но какая разница, во имя кого отспорить жизнь Эсты? Хоть Темного со всеми змеями!
Первые движения вечного, как мир, воинского танца — лишь разведка. Чьи когти и клыки острее, лапы мощнее, а хватка — безжалостнее.
Вечного, как мир. Старше самых древних людей и богов. Ибо придумали его не они.
Ты силен и ловок… нет, не враг — противник. Более чем достойный. Даже если сражаешься за то, чего Анри никогда не понять. И ты тоже не хочешь убивать. Значит — и не будешь.
Кор не простит своего отсутствия здесь и сейчас. И украденного боя. Ни баро, ни прочим банджарон, ни Анри, ни себе. Многие на его месте поступили бы так же. А Анри не простил бы себе гибели Конрада — в неравном поединке.
Вечный, как мир, танец. Камень-кинжал-бумага, птица-змея-кошка.
Ты так и не придумал другого плана, Тенмар. Значит — используй первоначальный.
Солнце садится.
И сейчас ты проиграешь, баро. Так, что никто не придерется и ни в чём не упрекнет. Кроме самых уж оголтелых, но с ними ты потом справишься сам.
И откуда бы ни пришло сейчас это знание — оно поможет.
Глава 7
Глава седьмая.
Эвитан,
1
Элгэ прождала мужа даже не до полуночи — почти до часу ночи. Прежде чем поняла, что сегодня он не придет вовсе.
Ночка намечается интересная — муж не явился, поклонник лезть в окно тоже не спешит. Ладно хоть вчерашняя жуть не возвращается. Но даже заявись она — Элгэ дважды по одному поводу дрожать не намерена. Огонь факела и чистая сталь — первейшее оружие против нечисти. И говорят об этом не только священники, но и деревенские бабки-ведьмы.
Огонь и сталь. Это не считая святой воды, но ее здесь нет. Еще, говорят, в таком деле хорош солнечный диск, но он пусть на шее и остается. Защищает владелицу.
А если Священные Свитки ошибаются — значит, не поможет ничто. Но страх еще точно никому не служил защитой!
Нечисть не появилась, липкая жуть не возвращается… а вот тревога — растет! И самое паршивое — неизвестно, за кого. Просто всё сильнее и сильнее.
«Если поймешь, что я — уже не я…»
А ну, прекрати — нашла опять, о чём думать! Паникерша бестолковая!
Бойцы на стене то ли усмехаются, то ли зло скалятся. В до блеска начищенном золотом подсвечнике колеблются свечи. С чего бы — Элгэ же не вставала… Кому тут нечисти не хватало, а?
Девушка поспешно подхватила подсвечник — едва от волнения не выронила. Ледяной пот прошиб всё тело — при мысли о едва не пронзившей комнату тьме. А вместе с мраком вернутся…
Проклятье! Темный и все змеи… (Заткнись — нашла, кого поминать!) Чуть дрогнул огонек — и Элгэ Илладэн в мгновение ока превратилась в перепуганную, истеричную бабу!
Делай что-нибудь, дура! Время утекает сквозь пальцы струйками илладийского песка…
Папа смеется на середине реки, мама грозит ему кулачком. Алекса в венке из белых лилий, Диего удирает от развоевавшихся сестер. Набежавшая волна рушит песчаную башенку…
Из горла рвутся сдавленные всхлипы. А слезы набегают на глаза, скатываются по щекам…
Элгэ не плакала, когда услышала о смерти Алексиса. А здесь, на севере…
Два часа ночи.
Октавиан не придет — как и его брат. Хотя можно, конечно, прождать до утра. А потом сказать, что всё равно ничего не могла сделать.
Давай, теряй еще одну ночь! Почему — еще? Что такого случилось в прошлую?
Тебе напомнить?
Дверь заперта снаружи… ну и заперта. Зато окно — свободно.
Если кавалер не лезет к даме — даме придется лезть к кавалеру.
Кинжал — с собой, а вот факел при всем желании не возьмешь. И внимание привлечет, и… нужно быть акробаткой из Ганги, чтобы скакать с ним по карнизам. Элгэ так не умеет, а экспериментировать — некогда. Нет времени на сломанные руки-ноги.