Вихрь Бездны
Шрифт:
Пьер без размышлений протянул серебряную флягу.
Крепко. «Ядрено» — как говорят простолюдины. А ты что-то зачастила прикладываться к бутылке. Настолько, что вино уже не всегда берет. Вот так-то, Ирия Таррент.
— Смотрите, баронесса, — крепкая рука птицей взметнулась вверх. Как у проповедника.
Небо. Черное. Непроглядно-чернильное. И да — без звезд.
Что Пьер хочет этим сказать? Что завтра пойдет дождь?
— Прости, но я не понимаю. Ты хотел намекнуть
Ни тени улыбки на лице. И блики факелов на почти чеканных чертах. Как Ирия могла принять его за простолюдина?
— Баронесса, дождь действительно пойдет. И смоет всё, что должен смыть. Но у дождя свой долг, а у вас — свой. Смотрите на небо, баронесса. В вас течет кровь двух величайших родов подзвездного мира. Вы не можете не видеть.
Не может, но не видит. Ирия молча отхлебнула глоток позабористее. Что ей, интересно, полагается узреть? Угольное оперение черной птицы на фоне агатового неба? Огненную комету? Лик Творца средь белых перьев облаков?
А Всеслав наверняка явится снова. Заключить союз или провернуть новую хитроумную интригу?
Еще глоток. Небо как небо — и не видно ни зги. Ничего не видно. Этак фляга скоро опустеет.
В Лиаре Ирия не пила неразбавленного вина до самого восстания. Первый раз был в ночь перед казнью. Потом еще трижды — когда с дикими скандалами и угрозами требовала вернуть домой Эйду. А ночами не спала, чувствуя себя распоследней дрянью подзвездного мира. И зная, что если отступит и бросит сестру на произвол судьбы и отцовской воли — станет еще хуже. С таким на совести ходить по земле и дышать уже невозможно.
Тогда Ирия напивалась в мрачном заброшенном крыле замка. Факелы чадили, и никто не слышал подавленных, глухих рыданий. Она глотала вино вперемешку с горькими слезами и клялась, что это — в последний раз. Пусть она — дурная дочь и дурная сестра, пусть нарушила все возможные приличия и веками (тысячелетиями!) существующие законы чести. Пусть так, но это не причина стать еще хуже! Незачем падать ниже — если этим никого не спасти и не защитить.
Горчит…
К неразбавленному вину Ирия вернулась по дороге в Тенмар. Они с Ирэн передавали бутылку из рук в руки, смеялись и храбрились друг перед другом.
А потом — в замке. В логове старого волка, по никому не ведомым причинам защищавшего незваную гостью до последнего вздоха.
Что она должна разглядеть в непроглядной тьме ночного неба? То сияние на горизонте — в трех днях пути от Лютены?
Да что же с Ирией такое? То любуется тем, что незаметно другим, а то — в упор не разглядит ясно видимое всем. Ну ладно, не всем — Пьеру.
Сияние… А сейчас ничего
Чем плачет?! Допилась!
Алые капли сливаются в узор. Дракон… но не золотой, а багряный. Плачущий дракон посреди бесконечной тьмы. Одинокий дракон летит во мгле. Алые капли слез срываются с небосвода. И, не достигнув земли, исчезают в беззвездной вечности…
— Вы видите, баронесса, — не вопрос, а утверждение.
— Что во фляге?
— Просто вино на травах.
— На травах, значит. — В следующий раз первой Ирия из фляги пить не станет. Даже если передаст ее самый верный слуга. А то так можно и в живых не остаться.
— Вы должны были увидеть.
— Что это значит?
Человек ли он? Тот ли Пьер, что сопровождал «госпожу» в столицу? Ибо что-то такое ей уже давали… на травах. И вели загадочные беседы о потустороннем, что ей положено видеть или слышать. И драконы в небе, кстати, тоже упоминались. А еще — какие-то Четверо, давшие клятву. И Пятый, что никому не клялся, но почему-то всем теперь должен.
— Умер дорогой тебе человек, баронесса. — На «ты». Перестал даже притворяться слугой. — Слезы алые — значит, пролилась кровь. Дракон не ранен — значит, погиб тот, в ком не текла его кровь. Он плачет — значит, умерший был ему близок. В небе нет других созвездий — значит, род погибшего — не древний и не несет Силы.
— Дракон — созвездие Тенмара? А мое — какое?
На гербе Лиара — стриж, но такого созвездия нет.
— Волка и рыси. Баронесса, взгляни на небо еще раз и запомни мои слова: ты уже избрала свой путь, и поздно сворачивать. Тебе придется исполнить свой долг до конца.
— В чём мой долг?
— Ты узнаешь. Когда придет время — ты не спутаешь.
— Скажи мне, Пьер… Джек, у меня вообще был выбор?
Ветер такой теплый. Южный. Она согрелась и не заметила этого.
— Твой путь был предназначен еще до рождения, но выбор у тебя был. Всегда можно решить, идти пешком или взять лошадь, днем или ночью и что взять с собой. Или кого.
— А сейчас выбор есть?
— Уже нет. Всё давно решилось. Теперь никуда не сворачивай и не оглядывайся назад. Никогда. Впрочем…
— Что?
— Ты еще можешь умереть, — порадовал девушку добрый оборотень. — Но и посмертие бывает разным.
— А твое — такое? Это — награда или… кара?
— Страшнейшая кара.
— За что?
Молчание. И уже никого нет рядом. Только теплый ветер, ночной сад и тусклый серебристый блеск наполовину опустевшей фляги. И плачет дракон в небесной мгле. Багряный дракон Тенмара.