Вихрь любви
Шрифт:
— Мне надо вам обеим кое-что сообщить. Я договорился о продаже Пенгоррана.
— Продать Пенгорран? — хором ужаснулись женщины.
— Это тебя удивляет? — обратился он к дочери.
— Конечно! Ты же никогда не заикался о продаже!
— Гриффит раскрошил на тарелке кусочек хлеба.
— Мы, фермеры, никогда не говорим заранее о наших делах…
Так и было. Здесь, в Уэльсе, люди прибегают при продажах к самым изощренным методам и даже редко напрямую соприкасаются друг
— И кому же ты его продаешь?
— Мэттью Рису! Он хочет расширить свои владения. Он молод, интересуется овцеводством. Мэттью сможет управлять и Пенгорраном, и собственными землями…
— Мэттью Рис! — не веря своим ушам, пронзительно взвизгнула Ханна. — Вы продадите Пенгорран Рису?
— А почему бы нет? — Гриффит строго посмотрел на нее, встал, подошел к камину и набил трубку.
Нона обняла Ханну за плечи и сказала:
— Отец, Ханна не может простить его так быстро! Не забывай также, что она в отличие от нас, не видела маму в ее последние дни!
Выражение лица Гриффита Талларна смягчилось.
— Тебе будет легче, Ханна! В Пенгорране тебе уже стало тяжело.
— И где же мы будем жить? — спросила Нона.
— Мы вернемся на равнину… в те места, где я вырос… на землю Талларнов, которую возделывали наши предки, хорошую, богатую землю, И тебе, Нона, там будет лучше, чем в этих мрачных, холодных горах!
Ханна с трудом поднялась с кресла и криво усмехнулась:
— Что ж, я буду рада уехать отсюда и вернуться домой!
— А ты, Нона? — Гриффит Талларн испытующе поглядел на дочь. — Ты не будешь жалеть?
— Не знаю. Я не могу себе представить этого. Не забывай, что именно здесь прошла большая часть моей жизни! Мой дом здесь, в Пенгорране! Кроме того…
Ханна положила руку ей на плечо.
— Мисс Нона, там вам будет гораздо лучше! Вы будете встречаться с людьми… будете жить так, как и положено леди.
Нона смотрела на нее, а в голове, обгоняя друг дружку, проносились разные мыслил, и среди них одна: Мэттью Рис будет жить в Пенгорране! Мэттью, который просил стать его женой.
В Лондоне стояла удручающая летняя жара. Наконец с экзаменами было покончено. В жаркий июльский вечер Джулиан слонялся по дому, не в состоянии привыкнуть к досугу. Он договорился после экзаменов поехать с приятелем в Шварцвальд, но тот заболел, и их планы рухнули. Надо уехать отсюда подальше, куда-нибудь, где легче дышится… Джулиан распахнул дверь в сад, и на него тотчас нахлынули воспоминания, как Нона, встретившись с его матерью, вошла в эту комнату. Нона! Сначала он никак не мог забыть ее. Сам дом напоминал о ней.
Помолвка с Корой едва не расстроилась. В тот день, когда Нона уехала, он отправился к Боуманам, намереваясь объяснить присутствие Ноны в доме. В Бейсуотере его проводили в гостиную.
— Я пришел, чтобы рассеять подозрения, которые могли возникнуть у вас, когда вы увидели, как мисс Талларн покидает наш дом, — объяснил он миссис Боуман цель своего визита.
— Кора очень расстроилась. Не знаю, как долго жила у вас эта девушка, но мы считаем, что вы должны были предупредить нас. Меня удивляет, как ваша матушка допустила подобное…
— Вы меня неправильно поняли. Мать мисс Талларн оказалась пациенткой моего отца. Дочь приехала, чтобы встретиться с ней, потом приехал и ее отец. Спустя неделю миссис Талларн скончалась.
— Ее мать?! — Миссис Боуман широко распахнула глаза, не веря своим ушам. — Но Кора говорила мне, а я склонна ей верить, потому что моя дочь никогда не лжет, что мать мисс Талларн… давно умерла! Вы же сами сказали ей об этом в Уэльсе! И именно поэтому вы ее и приютили… так говорила Кора…
— Отчасти это правильно.
Джулиан вдруг растерялся. Ему очень не хотелось рассказывать этой даме историю жизни Ноны. Ведь это же ее частная жизнь! Но дать кое-какие объяснения все же нужно!
— Ее мать ушла из дому… когда Нона Талларн была ребенком… — неуверенно начал он.
— Ушла из дому? — В голосе миссис Боуман прозвучали осуждение и сомнение. — Это весьма странно… да просто совершенно неприлично! — Она постучала тяжелой, увешанной кольцами костью руки по небольшому столику. — Кора так переживала…
— Я могу повидаться с ней?
Миссис Боуман поднялась.
— Я пришлю ее сюда.
Когда дверь открылась, Джулиан поднял взгляд. На Коре было голубое платье с оборками, подчеркивающее цвет ее глаз и нежно-розовую кожу. Ему очень захотелось, чтобы она простила его. Джулиан подошел и взял ее за руку.
— Эта Нона жила в твоем доме, — с укором в голосе произнесла она. — Ты забыл о танцевальном вечере, на который собирался пойти со мной. Не писал… не заходил…
— Прости, Кора! Это непростительно с моей стороны. Последние несколько дней все только и говорили о смерти матери Ноны Талларн.
Кора отняла руку и холодно поглядела на него:
— Ее матери? У нее нет матери…
— Сейчас нет, но была…
— Но ведь Нона говорила, что ее мать умерла совсем молодой? Я это хорошо помню. Должно быть, она лгала!
— Она не лгала. — Джулиан едва сдержал гнев. В конце концов, должен же он объясниться с Корой! Поэтому нехотя он рассказал ей некоторые подробности.