Вихрь любви
Шрифт:
— Вы помирились с отцом, Нона? — наконец спросила она. — Вы будете счастливы дома?
Нона удивленно взглянула на нее:
— О да! Отец больше не ожесточен, но он печален и нуждается во мне. Мы будем утешать друг друга.
— Вы вероятно, выйдете замуж… за фермера?
Смуглые щеки Ноны залились румянцем.
— Не знаю. Прежде всего я должна быть дочерью фермера! А о замужестве… я не думала…
Она уставилась в тарелку, избегая проницательного взгляда миссис Херриард.
— Возможно, когда-нибудь вам захочется… навестить нас?
Нона подняла на нее глаза. На мгновение их взгляды
— Очень любезно с вашей стороны! Возможно, когда-нибудь я приеду!
Миссис Херриард поправила шляпку, взяла зонтик, и они с Ноной вышли на освещенную осенним солнцем улицу.
Вернувшись на Харли-стрит, Нона поднялась наверх, чтобы уложить чемоданы. Она остановилась на лестничной площадке и взглянула на ступеньки, ведущие в кабинет Джулиана. Он говорил, что когда-то это была его классная комната. Держась рукой за перила, она внимательно прислушалась. Нона знала, что Джулиана сейчас нет дома. Разумеется, не будет ничего плохого, если она просто заглянет туда, посмотрит, где он работает, чтобы запечатлеть в памяти окружающую его обстановку. Подхватив юбки, она быстро взбежала по ступенькам.
Нона бесшумно отворила дверь, вошла, на цыпочках подошла к столу, наполовину заваленному книгами. С улыбкой провела пальцем по его инициалам, давным-давно вырезанным школьным перочинным ножом, и, подойдя к окну, посмотрела направо, потом налево. При звуке шагов на лестнице она обернулась. Секунду спустя в комнату вошел Джулиан.
— Нона! Как я рад вас видеть! В эти дни мы почти не разговаривали. Вы пришли специально ко мне?
Она покачала головой:
— Я… я… — Она не находила объяснения своему поступку. — Это была ваша классная комната?
Джулиан кивнул.
— Но сначала здесь была моя детская. Смотрите! Еще стоят оловянные солдатики… Здесь моя няня рассказывала мне на ночь сказки!
Нона присела на край стола.
— Ваша няня была добра к вам?
— Очень! Только она была помешана на хороших манерах! «Скажите спасибо, мистер Джулиан! Передайте бутерброд вашему гостю, мистер Джулиан! Не хватайте со стола, мистер Джулиан!»
Нона весело рассмеялась.
— Вам бы она понравилась! — воскликнул Джулиан. — Она приехала из деревни. Там у нее остались многочисленные братья и сестры. Я знал их всех по именам. Ее семья была очень бедной. Няня обычно отправляла в деревню посылки с одеждой, которую ей отдавала мама. Она жила у нас до самой старости и умерла в прошлом году. Мы все скучаем по ней. Ваша Ханна немного напоминает мне ее… Нона! Вы завтра уезжаете домой…
— Да.
— Ах, Нона! — прошептал он и обнял ее. — Моя дорогая, моя маленькая Нона! — Он целовал ее, а она страстно отвечала на его поцелуи.
— Я должна уехать, — дрожащими губами произнесла она наконец.
— Нона! Не уезжай! — взмолился он. — Оставайся в Лондоне! Неужели нельзя…
Она покачала головой:
— Нет… Джулиан… нет. Нельзя… никак нельзя!
Она выскочила из комнаты, и он лишь услышал ее торопливые шаги по лестнице.
В тот вечер Нона ужинала с отцом и не виделась с Джулианом до отъезда утром, когда мистер Талларн приехал за ней в кебе. Накануне она попрощалась с четой Херриард и со всеми в доме, кроме Джулиана, который так и не показался. Однако, когда она ожидала отца, стоя у открытого окна, Джулиан сбежал по лестнице, чтобы усадить ее в кеб.
— Нона! Я никогда не забуду… — прошептал он. — Никогда…
Джулиан поздоровался с мистером Талларном и уже собирался помочь Ноне сесть в кеб, как к дому подкатила карета. Нона увидела Кору с матерью. Кора побагровела от досады и что-то пробормотала матери, разговаривавшей со своим лакеем. Мгновенно карета развернулась и двинулась в обратный путь. Нона изумленно посмотрела вслед уезжающим дамам.
— Вы сможете объяснить им… рассказать обо мне все? — обратилась она к Джулиану.
Он кивнул.
Кеб тронулся, и, пока он не свернул за угол, Нона смотрела на одинокую фигуру на ступеньках крыльца. Порыв ветра подхватил опавшие листья и швырнул их прямо под ноги лошади. Нона вздрогнула и прижалась к отцу.
Гриффит Талларн с дочерью приехали в Пенгорран в сумерках, когда в окне кухни уже приветливо горел теплый свет. Спустившись с повозки, Нона ощутила мертвую тишину. Над головой возвышался мрачный силуэт утеса, освещенного восходящей луной.
Если первая ночь, дома показалась Ноне странной, то последующие недели оказались еще более странными. Ноне пришлось заново устанавливать отношения с отцом и с Ханной. Роль хозяйки Пенгоррана она приняла вполне естественно, а стареющая и быстро устающая Ханна только радовалась такому повороту событий. Гриффит Талларн, утративший свой злобный нрав, казался чужим, к чьим повадкам и привычкам пришлось привыкать обеим женщинам. Похоже, он считал само собой разумеющимся, что однажды его дочь станет полновластной хозяйкой фермы. Он начал учить ее управлять хозяйством и, всегда весьма расчетливый в тратах, отказывал себе во всем, чтобы оставить ей хорошее наследство.
Сундуки, прибывшие с ними, были доставлены в Пенгорран багажной службой дороги. Открыв их в спальне, Нона показала содержимое Ханне.
— Сжечь такое добро?! — возмутилась старушка, проведя ладонью по красному шелковому платью, отделанному серовато-бежевым кружевом. — Это же просто причуда больной женщины!
— Нет, Ханна. Это нечто большее! Если не исполнить ее волю, ее душа никогда не успокоится! Помню, мне рассказывал Бенджи, цыганский юноша из табора, что они сжигают кибитки умерших и все остальное уничтожают! Таков цыганский обычай. Все это мы обязаны сжечь! — Нона не без страха оглянулась. — Я должна сказать об этом отцу. Он поймет и выполнит все так, как она хотела…
— Это какие-то языческие предрассудки! — помутилась Ханна. — Я очень любила вашу маму, но некоторые цыганские обычаи мне не по душе…
Ханна ахнула, когда, склонившись над одним из сундуков, вытащила белую фарфоровую статуэтку всадника и собаки между ног вздыбившейся лошади.
— А вот это я помню! Ваша мама поставила ее на каминной полке в гостиной на старой ферме. Я буду не я, если не оставлю ее себе! — Ханна погладила коня по голове.
Нона задумалась. Ведь мама отдала ей кольцо, так почему бы, не оставить статуэтку Ханне? Не успела она подумать об этом, как ей показалось, будто по комнате пронесся шепот. Нет, ни для мамы, ни для них не будет покоя, пока все вещи не будут уничтожены! Она взяла из рук Ханны белую статуэтку, положила в сундук и закрыла его.