Викинг
Шрифт:
Хрёрек взял копье, качнул в руке, отошел на пару шагов и с короткого разбега метнул в сторону норегов.
Копье описало красивую дугу длиной метров сорок… И закончило свой путь в лапе Козлиной Бороды. Тот загоготал, как упырь. Выждал секунд двадцать и метнул копье обратно. Целил он не в ярла, а в выглянувшего из-за кормового изгиба Ольбарда, однако Хрёрек успел перехватить (не хуже Эвара) снаряд и тут же метнул обратно. К этому времени дистанция между нами сократилась метров до двадцати, и Козлиная Борода ловить не рискнул. Он просто присел, и копье полетело дальше.
Попало ли
— Крепи! — резко выкрикнул Ольбард.
По этой команде все шестнадцать весел нашей снекки воткнулись глубоко в воду, а спины гребцов напряглись в едином запредельном усилии.
Снекка, осаженная на бегу, жалобно заскрипела… И остановилась.
А преследователи «затормозить» опоздали. Корабль эстов ушел вперед довольно далеко. У норегов реакция оказалась лучше — они сбросили скорость и начали разворачиваться метрах в тридцати от нашего носа, перекрывая нам путь.
— Левым — греби! — крикнул Ольбард.
Снекка описала плавную дугу, которая завершилась борт о борт с «норегом».
Мастерство нашего кормчего заслуживало самой высокой оценки. Он совершил маневр, сразу разделивший наших противников. «Клещи» не удались.
А обе команды, наша и норвежская, уже скопились вдоль бортов. «Емкости» для щитов за бортовыми планками опустели.
Я поспешно занял свое место в третьем ряду — за спиной Руада. Справа от меня двигал желваками Рулаф, слева — Флоси. Была и четвертая линия. Ее составляли шестеро «новобранцев».
В хирде построение не такое, как в римской армии. Здесь первый удар принимают на себя старшие.
Вернее, так предполагается.
Это, с позволения сказать, существо, я рассмотрел не сразу — росту во мне маловато. Но поглядеть — стоило.
Полуголый жилистый мужик с непокрытой головой приплясывал на борту вражеского корабля. Именно приплясывал: подпрыгивал, махал конечностями, чуть ли не вертелся на месте. Никаких затруднений в связи с узостью «танцплощадки» голопузый не испытывал. Более того, этот комедиант не только танцевал, но выписывал довольно сложные фигуры мечом, да и его щит, утыканный стрелами, тоже не пребывал в праздности. Бум! — и он довольно ловко отбил им брошенное копье.
Борт грохнул о борт. Не слишком сильно — Ольбард, как сказано выше, знал свое дело. Разойтись кораблям не дали. Десятки крючьев, брошенных одновременно с той и с другой стороны, связали две палубы в одну…
И тогда полуголый прыгнул.
Он толкнулся от своего борта и легко, как балерина, перелетел на нашу сторону. Здесь его встретила настоящая щетина из поднятых копий, но ловкач ухитрился как-то так бросить себе под ноги щит, что сумел оттолкнуться от него, как от твердой площадки. Перемахнув через головы наших, он приземлился позади строя, на палубу… И сразу кинулся в бой.
Двигался он со стремительностью дикой кошки.
К такой молниеносной атаке я был не готов, поэтому тут бы и прекратилась моя молодая жизнь. Если бы…
Если бы на пути
Лучше б им отказаться от предложения Хрёрека. Ну стали бы рабами… Зато живы.
Полуголый прикончил всех шестерых максимум за пять секунд. Двоих он вообще положил одним длинным ударом. Собственно, задача была нехитрая. Шестеро бездоспешных… Хотя убийца и сам был в одних штанах.
Однако умерли бедолаги не зря. Когда очередь дошла до меня, я уже был готов. Метнул ему в лицо щит (он бы все равно мне только помешал), перекрыв обзор, и сделал отличный выпад, целя в живот. В голый, заметьте!
Он отпрянул поразительно быстро. Но недостаточно быстро, чтобы я его не достал…
…У меня возникло ощущение, будто меч вошел не в человеческую плоть, а в дерево. Вдобавок «дерево» это чудесным образом, в самый последний момент, ушло от плотного соприкосновения. Подобное я иногда чувствовал, работая без оружия с сильным противником. Когда тело реагирует не по воле мозга и даже не по рефлексу, а как бы на животном уровне. Как реагирует спящая собака, на которую наехал велосипедист. Только ее коснулось колесо — ширк! — и она уже выскочила.
Но я тоже не лыком шит: отпрянул голопузый, чтобы наткнуться на мой кинжал…
Но и от направленного в пах кинжала он успел увернуться. То есть я задел его ногу (опять такое же ощущение, будто дерево режешь), но так, пустячно.
Хотя нет, неправильно. В битве пустяков нет. Четыре маленькие раны могут быть так же опасны, как одна большая. Кровушка-то течет…
За спиной ревели и лязгали, упершись друг в друга, две боевые машины. Я не мог позволить себе роскоши оглянуться. Мой противник снова набрал дистанцию и опять приплясывал… в задумчивости. Другим словом я его странного вида охарактеризовать бы не смог. Он двигался всем телом, очень быстро и очень плавно, будто переливался. Глаза его были красными, как у кролика, из приоткрытого рта капала слюна…
На миг мне показалось, будто он понятия не имеет, где находится и что должен делать…
Но это домыслы. Гораздо важнее, что ни на животе, ни на бедре не было ни капли крови. А ведь я определенно его достал. Точно, вон и порезы видны. Не то чтобы очень глубокие, но и такие должны кровоточить неслабо… Зомби он, что ли? Где-то в животе зашевелился мистический страх, но я задавил его холодной яростью. Пусть только сунется, уж я его встречу!
Пока мы с голопузым занимались созерцанием, сбоку на ворога налетел Флоси. Отличный удар, вдобавок неожиданный. Копьем, в бок, с двух шагов. Я бы, наверное, не увернулся. Но то — я.
Голопузый, за миг до удара пребывавший в задумчивости, в последнюю долю секунды — включился. Именно включился. Как вентилятор после нажатия кнопки. Разгонялся он не дольше, чем вентилятор. И эффект получился такой же: как от вентилятора, в который ткнули спичкой. Одной лопастью — спичку из пальцев, второй — по пальцам.
Копье отлетело в одну сторону, Флоси… Флоси никуда не отлетел. Полуголый налетел на него и совершил то, чего я уж никак не ожидал. Вместо того чтобы действовать мечом, этот ненормальный вцепился Флоси в шею. Вырвал зубами клок мяса, испустил совершенно уже нечеловеческий вой…