Викинги

Бенгтссон Франц Гуннар

— Это была хорошая мысль,— сказал Рапп.

Торговцы были смелыми людьми, хотя дело обер­нулось не так, как они задумали, и те из них, кто еще оставался на ногах, бросились сразу в атаку. Последо­вала яростная и суматошная схватка, потому что, когда на луну находили облака, было трудно отличить своих от врагов. На Орма напали двое, одного из которых он быстро завалил, но другой, низкий, плотный, с огром­ными руками человек наклонил голову и ударил Орма, повалив его на землю и в то же время ранив в бедро длинным ножом. Орм выпустил из рук меч и схватил его одной рукой за шею, сдавив ее изо всех сил, а другой рукой схватил руку, державшую нож. Они долго катались по земле под дождем, поскольку тор­говец был короткошеий, сильный, как медведь, и сколь­зкий, как тролль. Но в конце концов они докатились до стены бани, и там Орм смог слегка изменить свой захват. Противник стал хрипеть, потом что-то хрус­тнуло в его шее, и он прекратил борьбу. Орм вновь поднялся на ноги и поднял свой меч, но его беспокоила рана в ноге и ему больно было сделать шаг, хотя он слышал, как двое его людей звали на помощь из темноты.

Затем, перекрывая звон оружия и вопли раненных и умирающих, послышался страшный лай, и отец Виллибальд с копьем в руке появился из-за угла дома с большими ирландскими собаками, которых он спус­тил с цепи. Собаки были в ярости, с пеной на мордах, они свирепо бросились на торговцев, которых при виде их охватил ужас, поскольку собаки величиной с четырехмесячного теленка — это было такое зрелище, к которому они не привыкли. Те из них, кому удалось освободиться от противника, повернулись и побежали к реке, вслед за ними мчались собаки и люди Орма. Двое из них были пойманы и убиты, но троим удалось уйти по воде. Орм ковылял за ними по мере возмож­ности быстро, потому что боялся, что среди сбежав­ших может быть Остен, но когда он вернулся к дому, он увидел Раппа, сидящего на бревне, облокотившись на топор, и рассматривающего человека, который ле­жал распростершись перед ним.

— Вот и сам главный торговец,— сказал Рапп, увидев приближающегося Орма,— хотя жив он или нет, я не знаю. Он был неплохой боец, это я могу сказать,— добавил он.

Остен лежал на спине, бледный и окровавленный, его шлем был разбит ударом топора Раппа. Орм сел рядом с Раппом и посмотрел на поверженного врага, и это зрелище так его подбодрило, что он позабыл о своей ране. Йива и Аза выбежали из дома, на их лицах были написаны радость вперемежку с беспокойством. Они попытались уговорить Орма войти в дом немед­ленно, чтобы они могли перевязать его раны, но он остался на месте, уставясь на Остена и бормоча себе под нос. Наконец, он сказал:

Теперь я знаю, какой подарок Пошлю своему брату Свену. Торговец, он получит его голову, Но цвет волос будет не рыжий.

Теперь к ним присоединился и отец Виллибальд. Он осмотрел рану Орма и приказал ему немедленно идти в дом, сказав, что если он не может идти, пусть Рапп и женщины отнесут его. Потом, он склонился над Остеном и потрогал то место, где топор Раппа оставил свою отметину.

— Он жив,— сказал он наконец,— но сколько он еще проживет, не могу сказать.

— Я пошлю его голову королю Свену,— сказал Орм.

Но отец Виллибальд строго ответил, что об этом нельзя и думать и что Остена и других торговцев, которые еще были живы, надо занести в дом.

— Сегодняшняя ночь обеспечила меня работой надолго,— сказал он радостно.

Отец Виллибальд всегда был решительным челове­ком, но особенно когда имелся больной или раненный, которого надо было лечить. Никто не осмеливался сказать, что надо делать не так, как он говорит. По­этому все, кто мог помогать, вынуждены были носить раненных в дом и устраивать их там поудобнее.

Орма только тогда отвели в дом и стали перевязы­вать его раны, когда он лишился чувств из-за того, что потерял много крови. На следующий день, однако, он чувствовал себя лучше, чем мог ожидать. Он с удов­летворением раздумывал над тем, как все обернулось, и сказал, что мальчик торговцев останется в доме навсегда и относиться к нему будут, как к члену семьи. Он узнал, что потерял двух человек убитыми, еще двое были тяжело ранены, также, как и одна из собак. Но отец Виллибальд считал, что с Божьей помощью они все поправятся, включая и собаку. Орм был огорчен потерей двух человек, но утешал себя мыслью, что все могло обернуться и намного хуже. Из числа торговцев в живых остались Остен и еще двое, не считая тех, кто смог убежать по реке. В бане они обнаружили еще двоих, которые были сбиты колодой. Один из них был мертв, а у другого была сломана нога и размозжена ступня. Отец Виллибальд приказал, чтобы всех раненых перенесли в церковь, где он уло­жил их на солому. Там за ними тщательно ухаживали, и с каждым днем становилось все яснее, что малень­кий священник получал удовольствие от своего труда по уходу за ними. Потому что в последнее время его мало использовали в качестве врача, поэтому время стало сказываться на его руках.

Орм вскоре вновь встал на ноги, от раны почти не осталось следа, а однажды отец Виллибальд пришел к обеду более оживленный, чем обычно, и объявил, что даже Остен, рана которого была самой тяжелой, ка­жется, стал выздоравливать.

При этой новости Рапп в сомнении покачал голо­вой.

— Если это так,— сказал он,— значит, я уже не такой меткий, как раньше.

Орм тоже считал, что для радости нет особых причин.

Глава 4. О том, как Орм проповедовал торговцу солью

Слух о схватке в Гренинге вскоре распространился по всей округе, и Гудмунд из Уваберга приехал на лошадях со свитой дальних соседей, которых Орм раньше не видел, чтобы узнать детали из первых рук. Они много пили пива и получили большое наслажде­ние, когда он рассказывал им о схватке. Это, клялись они, было здорово, поскольку еще больше прославится доброе имя пограничной страны и возрастет то уваже­ние, с которым к ним относятся в окружающем мире. Они также очень расхваливали огромных собак, и просили, чтобы было разрешено случить их сучек с ними. А когда им показали всю соль и материю, вместе с остальной добычей, завоеванной Ормом, они пожале­ли, что такая удача не выпала на их долю. Они торговались, чтобы купить лошадей торговцев солью, и взаимовыгодное соглашение было вскоре заключено, поскольку у Орма к тому времени было гораздо боль­ше лошадей, чем ему требовалось, и он чувствовал, что не может запрашивать слишком высокую цену, пос­кольку сам за них ничего не платил. После этого наиболее сильные из гостей испытали свою силу на колоде, и, хотя зрители вспоминали некоторых покой­ных уже людей, которых они знали в детстве и кото­рые были способны на еще более удивительные под­виги, никто из них не смог кинуть ее так же далеко, как Орм. Это еще больше подняло настроение Орма, и он сказал, чтобы они не принимали поражение близко к сердцу.

— Я не уверен, что даже я сам смог бы бросить ее так далеко снова,— сказал он,— без той помощи, которую оказывает человеку сильная злость.

Всем было любопытно посмотреть на Остена, и все удивлялись, что Орм сохранил ему жизнь. Нож в горло — всегда самое лучшее лекарство для людей такого сорта, говорили они. Они всерьез ему советова­ли не искать себе и другим неприятностей, отпуская его на свободу. Если поступить так, говорили они, то это обязательно принесет неприятности, в этом он может быть уверен, потому что они знают смаландцев и их злопамятность. Многие из них хотели пойти в церковь посмотреть на этого человека и поговорить с ним. Было бы интересно, сказали они, узнать, считает ли он пограничную страну удачным местом для охоты за головами. Но отец Виллибальд запер дверь и оста­вался глух к их просьбам разрешить войти. Им можно будет войти, сказал он, когда-нибудь в другой раз, если будет на то воля Господня, но он не может позволить им дразнить раненого, который все еще еле поднимает голову.

Так что им пришлось отказаться от этого удоволь­ствия. Но перед тем как уехать, они пришли к согла­шению за кружкой пива, что теперь Орм должен считаться вождем даже среди гоингов, и что он — достойный наследник Свена Крысиного Носа, хотя и разрешил себя крестить. Они также поклялись, что поддержат его в любой войне, которая может быть результатом всей этой истории.

Орм дал каждому по мере соли в качестве про­щального подарка и для поддержания добрососедских отношений. Затем они умчались из Гренинга бешеным галопом и в самом лучшем настроении, раскачиваясь в седлах и радостно вскрикивая.