Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1
Шрифт:
В эту минуту в толпе началась давка; шествие осужденных остановилось.
Люди со смелыми, решительными лицами, которых заметил д’Артаньян, так поспешно и энергично толкались, протискивались и напирали, что добрались почти до цепи стрелков. Процессия снова тронулась. Вдруг люди, приковавшие к себе внимание д’Артаньяна, с криком «Да здравствует Кольбер!» бросились на конвойных, которые тщетно старались от них отбиться. Позади надвигалась толпа.
Поднялся невообразимый шум и сумятица, слышались вопли ужаса, стук сабель, алебард и мушкетные выстрелы. Словом, наступил хаос, в котором д’Артаньян уже ничего не мог разобрать. Однако вскоре среди этого хаоса начало выясняться какое-то определенное намерение, чья-то воля.
Осужденные оказались вдруг вырванными из цепи конвоя; их потащили к кабачку под вывеской «Нотр-Дам». Увлекавшие их кричали: «Да здравствует Кольбер!» Толпа колебалась, не зная, чью сторону принять: стрелков или зачинщиков драки. Ее смущало то, что кричавшие: «Да здравствует Кольбер!» – принялись также кричать: «Долой виселицы! В огонь их! В огонь! Сжечь живьем этих воров, сжечь кровопийц!»
Эти крики решили дело. Толпа собралась сюда смотреть на казнь, и вдруг у нее явилась возможность совершить казнь самой, а это большой соблазн! Поэтому в одну секунду вся толпа оказалась на стороне бунтарей и тоже стала вопить: «В огонь грабителей! Да здравствует Кольбер!»
– Черт возьми! – вскричал д’Артаньян. – Дело, кажется, принимает серьезный оборот!
Один из людей, стоявших у очага, подошел к окну с горящей головней.
– Жарко становится! Ну, сигнал дан! – сказал он, обернувшись к товарищу, и вдруг поднес головню к деревянной обшивке стены. Дом был старый и вспыхнул в одно мгновение. Пламя с треском поднялось кверху.
К реву толпы присоединились крики поджигателей. Д’Артаньян, который ничего не заметил, потому что смотрел на площадь, почувствовал, что его душит дым и жжет пламя.
– Э, да вы устроили здесь пожар! – вскричал он, обернувшись. – С ума вы спятили, что ли, голубчики?
Оба незнакомца посмотрели на него с удивлением.
– Да ведь так было приказано, – сказали они.
– Приказано сжечь мой дом?! – загремел д’Артаньян, вырывая из рук поджигателя головню.
Второй незнакомец поспешил было на помощь товарищу, но Рауль схватил его в охапку и выбросил в окно, в то время как д’Артаньян спускал первого с лестницы. Рауль сорвал кусок загоревшейся обшивки и швырнул на пол. Убедившись, что пожара нечего больше опасаться, д’Артаньян снова подбежал к окну.
Сумятица на площади достигла предела. Вопли «В огонь!», «На костер!», «Да здравствует Кольбер!» смешивались с криками «На виселицу!», «Да здравствует король!».
Толпа буянов, освободившая осужденных, тащила их к кабаку. Менвиль во главе этой шайки кричал громче всех:
– В огонь! В огонь! Да здравствует Кольбер!
Д’Артаньян начал понимать, что осужденных хотят сжечь живьем, а его дом превратить в костер для этого.
– Стой! – крикнул он, став одной ногой на подоконник и обнажив шпагу. – Менвиль, что вы тут делаете?
– Дорогу, господин д’Артаньян! Дорогу! – крикнул тот в ответ.
– В огонь, в огонь воров! Да здравствует Кольбер! – продолжала реветь толпа.
Эти крики наконец вывели д’Артаньяна из себя.
– Черт возьми, что за гнусность! – воскликнул он. – Сжечь живьем людей, приговоренных лишь к повешению!
Перед дверьми толпа зевак, притиснутая к стене, загородила путь Менвилю с его отрядом. Менвиль выбивался из сил.
– Дорогу, дорогу! – кричал он, угрожая пистолетом.
– Сжечь их! Сжечь! – ревела толпа. – В кабаке разведен костер. Сожжем воров вместе с кабаком!
Не оставалось больше сомнения: дом д’Артаньяна был избран для зверской расправы с осужденными.
Д’Артаньян припомнил свой старый боевой клич, всегда оказывавший свое действие, и крикнул громовым голосом, способным заглушить пушечную пальбу, рев моря и вой бури:
– Ко мне, мушкетеры!
Ухватившись рукой за косяк, он прыгнул в самую середину толпы, которая в испуге шарахнулась от дома.
В один миг Рауль также очутился внизу. Оба обнажили шпаги. Мушкетеры, столпившиеся на площади, услышали призыв и, обернувшись, узнали д’Артаньяна.
– Наш капитан! Капитан! – закричали они в один голос.
Толпа расступилась под их дружным натиском, как расступаются волны перед кораблем. В этот момент д’Артаньян и Менвиль очутились лицом к лицу.
– Дорогу, дорогу! – кричал Менвиль, видя, что до двери осталось каких-нибудь два шага.
– Стой! – отвечал д’Артаньян.
– Погоди же! – крикнул Менвиль, целясь в него в упор.
Но прежде чем грянул выстрел, д’Артаньян шпагой толкнул руку Менвиля и затем проткнул ему бок.
– Говорил я, чтобы ты вел себя смирно, – заметил д’Артаньян Менвилю, свалившемуся к его ногам.
– Дорогу, дорогу! – продолжали кричать товарищи Менвиля, которые пришли было в замешательство, но ободрились, увидев, что у них всего двое противников.
Однако эти двое оказались настоящими сторукими гигантами. Шпаги в их руках сверкали, точно огненный меч архангела: с каждым взмахом на землю падал человек.
– За короля! – кричал д’Артаньян.
– За короля! – вторил ему Рауль.
Вскоре этот клич подхватили мушкетеры, присоединившиеся к д’Артаньяну.
Между тем стрелки после временного замешательства пришли в себя и ударили по бунтовщикам с тыла, сбивая и опрокидывая все на пути.
Толпа, видя сверкающие сабли и льющуюся кровь, шарахнулась назад, увеличивая давку.
Послышались крики о пощаде, вопли отчаяния: то были последние возгласы побежденных. Осужденные снова попали в руки стрелков.
Д’Артаньян, приблизившись к ним и видя, что они бледны и полумертвы от ужаса, сказал:
– Успокойтесь, бедняги, вы не подвергнетесь ужасной казни, которой угрожают вам эти негодяи. Король присудил вас к повешению, и вы будете только повешены… Пусть их повесят.
В кабачке водворилась полная тишина. За отсутствием воды огонь был залит двумя бочками вина. Заговорщики убежали через сад. Стрелки потащили осужденных к виселице.