Виконт де Бражелон или десять лет спустя
Шрифт:
Д'Артаньян улыбнулся тонкой, почти иронической улыбкой.
— Ну, нет, я и сам знал это, я только хотел посмотреть…
— Что?
— Жива ли еще наша прежняя дружба; забьются ли при свидании наши сердца, огрубевшие от старости; вырвется ли еще из них радостный крик, которым приветствуют друзей.
— И что же? Вы должны быть довольны! — сказал Арамис.
— Так себе.
— Почему?
— Портос мне сказал: «тес!», а вы…
— Что я?
— А вы меня благословили.
— Что делать, мой друг, — с улыбкой проговорил Арамис. — Благословение — величайшая драгоценность бедного прелата.
— Полноте, друг мой!
— Уверяю вас.
— А между тем в Париже говорят, что Ванн одно из лучших епископств Франции.
— А вы говорите о благах временных? — с рассеянным видом заметил Арамис.
— Понятно: ведь я ими дорожу.
— Тогда поговорим о них, — с улыбкой произнес Арамис.
— Вы признаете, что вы один из богатейших французских прелатов?
— Дорогой мой, раз вы заводите речь о деньгах, скажу вам, что Ванн приносит двадцать тысяч ливров ежегодного дохода, ни больше ни меньше. В этой епархии сто шестьдесят приходов.
— Недурно, — заключил Д'Артаньян.
— Великолепно!.. — сказал Портос.
— Но, — продолжал мушкетер, не спуская глаз с Арамиса, — не навсегда же вы похоронили себя здесь?
— Простите, но я не признаю таких слов.
— Мне кажется, что, живя так далеко от Парижа, человек чувствует себя похороненным.
— Мой друг, я старею, — ответил Арамис. — Столичный шум и суета не годятся больше для меня. В пятьдесят семь лет ищешь покоя и размышлений.
Здесь я их нашел. Что может быть суровее и в то же время прекраснее этой страны? Здесь, дорогой Д'Артаньян, я нашел противоположное всему тому, что когда-то любил. А в конце жизни необходимо жить не так, как жил в начале. Порой ко мне наведываются удовольствия прежних времен, не отвлекая, однако, меня от забот о спасении души. Я еще живу на земле, а между тем с каждым часом приближаюсь к небу.
— Какое красноречие, мудрость, скромность! Вы — образцовый прелат, Арамис, поздравляю.
— Но, — с улыбкой ответил Арамис, — ведь вы же не для того только навестили меня, чтобы осыпать комплиментами… Скажите: что привело вас сюда? Неужели я так счастлив, что могу оказать вам какую-нибудь услугу?
— По счастью, нет, дорогой друг, — сказал мушкетер. — Ведь я богат и свободен.
— Богаты?
— Да, конечно, не так, как вы или Портос. У меня около пятнадцати тысяч ливров ренты.
Арамис недоверчиво посмотрел на него. Глядя на скромный костюм своего друга, он не мог допустить мысли, что мушкетер разбогател.
Д'Артаньян понял, что пора объясниться, и рассказал о своих приключениях в Англии.
Он видел, как глаза прелата во время его повествования то и дело вспыхивали, а тонкие пальцы трепетали.
Портос же не Только восхищался д'Артаньяном, а просто преклонялся перед ним и был вне себя от восторга. Когда Д'Артаньян умолк, Арамис спросил:
— А что же дальше?
— Вы видите, — отвечал мушкетер, — в Англии у меня есть друзья и собственность, а во Франции — деньги. И я вам предлагаю все, что имею.
Вот зачем я приехал.
Несмотря на всю свою твердость, Д'Артаньян не вынес выражения глаз Арамиса и перевел взгляд на Портоса. Так отскакивает шпага, наткнувшись на непреодолимое препятствие, и ищет нового направления.
— Однако, — сказал епископ, — это довольно странный костюм для путешествия.
— Он ужасен, знаю, но мне не хотелось ехать под видом военного или важного вельможи. Разбогатев, я стал скупым.
— И вы отправились в Бель-Иль? — не дав д'Артаньяну опомниться, спросил Арамис.
— Да. Я знал, что застану там Портоса и вас, — ответил мушкетер.
— Меня! — воскликнул Арамис. — Меня? Вот уже год, как я здесь и ни разу не переправился через пролив.
— О-о! — протянул Д'Артаньян. — Я не считал вас таким домоседом.
— Ах, дорогой друг, я уже совсем не тот. Мне трудно ездить верхом, и море меня утомляет. Я бедный, простой священник; я вечно страдаю, вечно жалуюсь; стремлюсь к строгой жизни, которая, как мне кажется, приличествует старости; я люблю беседовать со смертью. Я живу на одном месте, мой дорогой д'Артаньян, на одном месте.
— Тем лучше, мой друг, так как мы, вероятно, будем соседями.
— Да? — заметил Арамис не без удивления, которого он даже не старался скрыть. — Вы будете моим соседом?
— Ну да!
— Каким образом?
— Я хочу купить доходные солончаки между Пириаком и Круазиком. Представьте себе, мой друг, добыча соли даст около двадцати процентов чистого барыша: никаких убытков, никаких лишних затрат. Океан — верный, аккуратный поставщик — через каждые шесть часов будет приносить вклад в мою кассу. Я первый парижанин, придумавший такое предприятие. Не надо только разглашать этого. Мы скоро будем соседями. Я получу полосу в три лье за тридцать тысяч ливров.
Арамис бросил взгляд на Портоса, точно спрашивая, правда ли все это, не кроется ли тут какая-нибудь ловушка, но вскоре, точно устыдясь желания прибегнуть к такому слабому помощнику, он собрал все силы для нового штурма или новой обороны.
— Мне говорили, что у вас были неприятности при дворе, но что вы вышли из них так, как выходили из всякого положения, мой милый Д'Артаньян, то есть с воинскими почестями.
— Я! — воскликнул мушкетер с громким смехом, который, однако, не мог замаскировать его смущения, так как слова Арамиса внушили ему мысль, что прелату известно его новое положение при короле. — Расскажите мне об этом, мой милый Арамис!