Виконт де Бражелон или десять лет спустя
Шрифт:
— Я шевалье д'Артаньян, милорд.
— Извините, сударь, но я узнал только ваше имя, не более.
— Что это значит?
— Это значит, что я вас не знаю.
— Я счастливее вас, сударь, — сказал Д'Артаньян. — Я имел честь знать ваше семейство и особенно покойного герцога Бекингэма, вашего знаменитого отца.
— Моего отца!.. Да, я начинаю припоминать… Вас зовут шевалье Д'Артаньян?
Д'Артаньян поклонился.
— Может быть, вы один из тех французов, которые тайно сносились с моим отцом?
— Да, милорд, один из тех французов.
— Позвольте сказать вам, сударь: странно, что отец мой до самой смерти не слыхал больше о вас.
— Это правда, но он слышал обо мне в минуту смерти. Я передал ему через камердинера королевы Анны Австрийской предупреждение о грозившей ему опасности; к несчастью, предупреждение явилось слишком поздно.
— Все равно, — кивнул Бекингэм, — теперь я понимаю. Вы хотели оказать услугу отцу и потому ищете покровительства сына.
— Во-первых, милорд, я не ищу ничьего покровительства, — отвечал Д'Артаньян флегматично. — Его величество король Карл Второй, которому я имел счастье оказать некоторые услуги, — надо вам сказать, что услуги королям — главное занятие всей моей жизни, — король Карл Второй, которому угодно быть ко мне милостивым, пожелал, чтобы я представился сестре его, принцессе Генриетте, так как впоследствии я могу быть ей полезен.
Король знал, что вы теперь при ее высочестве, к послал меня к вам вместе с Парри. Вот и все. Я у вас ровно ничего не прошу, и если вам не угодно представить меня принцессе, то я, к моему прискорбию, обойдусь без вас и осмелюсь представиться сам.
— Надеюсь, — сказал Бекингэм, любивший, чтобы последнее слово оставалось за ним, — вы все же не откажетесь от объяснения, на которое вы сами вызвали меня?
— Я никогда не отказываюсь от объяснений, — отвечал д'Артаньян.
— Если вы находились в тайных сношениях с отцом моим, то должны знать некоторые подробности.
— Много времени прошло с тех пор, как кончились эти отношения, и вас тогда еще на свете не было. Не стоит тревожить старые воспоминания из-за нескольких несчастных брильянтовых подвесок, которые я получил из его рук и привез во Францию.
— Ах, сударь, — обрадовался Бекингэм, протягивая д'Артаньяну руку, так это вы! Это вас так упорно искал отец мой! Вы многого могли ждать от нас!
— Ждать! Тут я мастер. Я всю жизнь свою ждал!
Между тем принцесса, которой наскучило дожидаться, пока незнакомец подойдет к ней, поднялась со скамьи и направилась к разговаривавшим.
— По крайней мере, — сказал Бекингэм д'Артаньяну, — вы недолго будете ждать услуги, которую требуете от меня.
Он повернулся и, поклонившись леди Генриетте, начал:
— Его величество король, брат ваш, желает, чтобы я представил вашему высочеству шевалье д'Артаньяна.
— Дабы вы имели, ваше высочество, в случае необходимости, твердую опору и верного друга, — прибавил Парри.
Д'Артаньян поклонился.
— Больше вам нечего сказать, Парри? — спросила принцесса старого слугу, улыбаясь д'Артаньяну.
— Король желает еще, чтобы вы, ваше высочество, свято сохранили в памяти имя и заслуги господина д'Артаньяна, которому его величество, как он сам изволит говорить, обязан своим возвращением в Англию.
Бекингэм, принцесса и Рочестер переглянулись с удивлением.
— Это тоже маленькая тайна, — сказал д'Артаньян, — и я, вероятно, не стану хвастать ею перед сыном короля Карла Второго, как я не хвастал, говоря с вами, герцог, брильянтовыми подвесками.
— Ваше высочество, — заметил Бекингэм, — шевалье во второй раз напоминает мне о происшествии, которое столь меня интересует, что я попрошу у вас позволения похитить господина д'Артаньяна на минуту и переговорить с ним наедине.
— Извольте, милорд, — отвечала принцесса, — но, смотрите, не удерживайте его долго и возвратите мне поскорее друга, столь преданного моему брату.
Я она подала руку Рочестеру.
Бекингэм отошел с д'Артаньяном.
— Ах, шевалье, — начал герцог, — расскажите мне всю историю с брильянтами; никто не знает ее в Англии, даже сын того, кто был ее героем.
— Милорд, один человек в мире имел право рассказать эту историю, как вы выражаетесь: то был ваш отец. Он счел нужным молчать; прошу позволения последовать его примеру.
И д'Артаньян поклонился с видом человека, на которого не подействуют никакие убеждения.
— Если так, сударь, — сказал Бекингэм, — простите мою нескромность; и если я когда-нибудь поеду во Францию…
Он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Принцессу; но она, казалось, вовсе не думала о нем, увлеченная разговором с Рочестером. Бекингэм вздохнул.
— Что же? — спросил д'Артаньян.
— Я говорил, что если я когда-нибудь поеду во Францию…
— Вы поедете туда, милорд, — сказал д'Артаньян с улыбкой, — я вам ручаюсь.
— А почему?
— О, я хороший пророк, и когда я предсказываю, редко ошибаюсь. Итак, если вы поедете во Францию…
— Осмелюсь ли я попросить у вас — чья драгоценная дружба возвращает троны королям, — осмелюсь ли я попросить у вас частицу того участия, какое вы оказывали моему отцу?
— Милорд, — отвечал д'Артаньян, — поверьте, я буду польщен, если вы пожелаете вспомнить, что вы виделись со мной здесь. А теперь разрешите…
И он повернулся к принцессе:
— Ваше высочество, вы — французская принцесса, и потому я надеюсь видеть вас в Париже. Счастливейшим днем моей жизни будет тот, когда вы пожелаете дать мне какое-нибудь приказание, доказав тем, что вы не забыли совета вашего августейшего брата.
И он поклонился принцессе, которая царственным движением подала ему руку для поцелуя.
— Ах, что надо сделать, чтобы заслужить у вашего высочества такую милость? — прошептал Бекингэм.
— Спросите у шевалье д'Артаньяна, — отвечала принцесса, — он скажет вам.
Глава 36
КАКИМ ВОЛШЕБСТВОМ Д'АРТАНЬЯН ИЗВЛЕК ИЗ СОСНОВОГО ЯЩИКА КОТТЕДЖ
Слова короля о самолюбии Монка очень встревожили д'Артаньяна. Лейтенант всю жизнь умел выбирать врагов, и когда ими оказывались люди непреклонные и непобедимые, значит, он сам того хотел. Но взгляды сильно меняются с возрастом: каждый год приносит перемену в образе мыслей. Образ мыслей — это волшебный фонарь, в котором глаз человека каждый раз меняет оттенки. Так что с последнего дня какого-либо года, когда вы видели все белым, до первого дня следующего, когда все кажется вам черным, достаточно промежутка в одну ночь.