Виктор Глухов агент Ада. Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Подхватив ее правой рукой под мышку, пошел искать виновного в происшествии.
У костра орков лежал и помирал Фома, его жизнь цеплялась за мои установки выживания и потихоньку вытекала, удерживая беднягу на тонкой невидимой грани. Пришлось применять магию крови для исцеления и вливать ему эликсир. У него были разорваны практически все внутренние органы. Теперь я лучше понимал беспокойство Шизы: чернушка едва не убила подготовленного ко многим неожиданностям шамана. В палатке умер черный слуга. Вздохнув, я оставил грессу и зашел туда осмотреть тело. Его она убила также выбросом энергии. Не оставляя надежды, я магическим взглядом осмотрелся вокруг. Над телом висела колыхающаяся субстанция. Значит, умер он только
«Лиан, говори слово силы и отправь его обратно в тело», — мысленно попросил я. Мне не было известно, какой результат даст такая процедура, я просто действовал по наитию. Во мне жила сильная тяга к экспериментам. Здесь я обнаружил в себе качество, ранее мне незнакомое. Я полюбил учиться и усваивать новое. Это будоражило кровь и наполняло новым смыслом мое существование. Как писал Николай Островский, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
Субстанция дрогнула и стала втягиваться в тело осторожно и поначалу медленно, потом совершила скачок и исчезла. Одновременно с этим я как мог быстро использовал заклинание исцеления. Дзирд вздохнул и закашлялся. Ему я тоже влил эликсир. Когда он пришел в себя и с удивлением рассматривал окружение, я спросил:
— Что видел? Свет в конце тоннеля?
— Нет, себя лежащим на полу палатки и вас, ваша милость, творящего волшбу.
— Понятно, — сказал я. — Говори, как получилось, что гресса стала свободна?
— Она использовала заклятие подчинения, взяла мои руки и ими сняла ошейник, потом ударила меня. — Он задумался. — Больше ничего не помню.
Вот как, тут я дал промашку. Жрицы весьма осмотрительны и проводят ритуал подчинения над мужчинами, и моя чернушка этим воспользовалась. Конечно, она не дура и смогла найти лазейку. Придется с ней плотнее поработать. Убивать ее не хочу, все внутри противится этому, но оставлять такую мину у себя за спиной тоже опасно. Выгнать ее? Но, как говорит Шиза, это неэффективное использование ресурсов. Хотя прежний мой ресурс — армия духов, обустраивающаяся внутри меня, никак себя не проявляет. Ни положительно, ни отрицательно, одним словом, никак. Остается уповать на выражение «еще не вечер».
Я занес женщину в палатку, сопровождаемый мрачным взглядом Фомы. Понятно, он опять ожидает, что я отберу у него имя и орки будут смеяться над ним. Пусть помучается неизвестностью. Отрицательный опыт тоже положительный, придумал я на ходу афоризм.
Положил Ильридану на походную кровать и раздел. Снял платье, тонкую шелковую рубашку, сапоги и чулки. Наложил оцепенение. Что говорить, Творец создавал свои творения тщательно и со старанием. На кровати лежала обнаженная совершенная красота, способная обмануть своими формами любого. Любого, но не меня. Она уже пришла в себя и лежала с закрытыми глазами, ожидая физического насилия, и я чувствовал ее страх в душе.
«Ну-ну, мечтай», — мысленно усмехнулся я. И стал готовить ритуал стирания памяти.
Пока она была без сознания, по моей просьбе Шиза определила блоки памяти, отраженные в ее ауре, которые я хотел стереть. Память ее детства с ломанием психики и принуждением к мукам. Память, в которой были установки на достижение положения в роду с помощью любых средств. Я буду менять ее моральные установки. Шиза помогала мне, поняв, что я хочу, и старалась вовсю. Все новое и необычное она встречала с восторгом и великим энтузиазмом. Она была экспериментатор похлеще меня.
Я делал то, чего до меня, наверное, никто не делал. Я установил кровную связь с грессой и отправил пакеты новой памяти для инсталляции; ножом неглубоко, только чтобы выступила кровь, надрезал ей живот по кругу и стал вырезать нужные фигуры на лбу, на груди, и все это соединял линиями, через которые хлынет энергия. Потом надрезал себе вену и собрал в фиал свою кровь, граммов сто.
Подготовка была завершена. Я смочил кровью ладонь и начал втирать ее в ранки на теле Ильриданы по всем рисункам. Когда закончил с этим, стал читать заклинания. Наверное, со стороны это выглядело очень непонятно и пугающе.
Одновременно я следил за тем, как меняется ее аура. Нужные мне участки пометил черным цветом, и сейчас они потихоньку светлели. Рядом с ней я просидел больше двух часов.
Что в конце концов у нас с Шизой получится — одному Творцу было известно. Может, Ильридана с ума сойдет или вообще памяти лишится, трудно было предположить. Но я как всегда надеялся на… короче, на благоприятный исход.
Я накрыл женщину простыней и вышел. Лагерь потихоньку просыпался. Пора заканчивать наш поход, пришло ко мне понимание. Разрушим крепость, вернемся назад, буду искать портал, чтобы удрать в свои пенаты. Ни одна собака не сможет меня здесь удержать, решил я и направился к старшему хиртману.
— Строй войска и оркестр, с музыкой двинемся на крепость, тут лиг шесть всего идти. Там будете браво маршировать, все должны надеть ордена и медали.
— Все исполню, — браво доложил он, и по лагерю разнесся его зычный голос: — Строи-иться!!
В крепости остались только бежавшие офицерши, больные и хромые да обслуга. Я смотрел на толстые стены и ждал кого-нибудь на переговоры. Но ко мне никто не спешил выходить. Я помахал еще раз веточкой — это был знак парламентера, принятый у местных, но ответом мне была тишина. Тогда я усилил голос и закричал:
— Через десять ридок крепость будет разрушена. — И тихо добавил сам для себя: — Кто не спрятался, я не виноват, — посмотрел на веточку и выкинул ее.
Мой малыш крутился рядом в ожидании лакомства. Он, как щенок, в нетерпении поскуливал: «Еда! Играть!»
Прождав без результата десять минут, я дал элементалю лакомство и определил фронт работы: сначала разрушить стены, потом центральный форт.
Глендар, узнав, что человек пошел на захват крепости без него, поспешил следом вместе с хиртрагами. Но все равно они не успели. Когда крепость показалась вдалеке, то ее стены стали рушиться, как будто они были сложены из костяшек шардона. [47] Он подъехал к хуману и вместе с ним стал смотреть на столбы пыли, поднявшиеся к небесам. За ними ничего не было видно. Но глава клана молчал, пребывая в сильном страхе перед мощью человека. Такой может уничтожить любой замок или город. Ему ничего не стоит разрушить столицу и завалить всех ее жителей. Опасный гость. А если он переметнется к дзирдам? Что тогда? Тогда беда, и другие главы кланов, узнав о сотворенном человеком чуде, решат так же. Тогда он, Грендар, не только не получит обратно право Первых ворот, его убьют вместе с человеком. Ведь именно он притащил его в королевство.
47
Шардон — игра, напоминающая домино.
Такие мысли мелькали в голове глендара, пока он глядел на клубы пыли. Он не стал досматривать происходящий катаклизм, а повернул голема и направился к первому советнику.
— Отправляйся в столицу, возьми сколько надо золота и передай нашим друзьям. Пусть постараются убедить его величество, что человека надо отправить очистить Мертвый город. Там, говорят, есть древний портал, и человек сможет им воспользоваться.
Гильдмастер с уважением, по-новому посмотрел на владыку клана. Нет, он недооценивал его. Грендар сын своего отца, несколько прямолинейный, но не дурак. Он тоже увидел опасность, исходящую от этого непростого человека. Советник, ничего не говоря, поклонился и поспешил в лагерь.