Виктория и Альберт
Шрифт:
Лизен радовалась и заявляла, что у Виктории непременно будет сын – милый маленький малыш, совсем как его мамочка. И тогда ее дорогая мадам выполнит свой долг перед родиной. Она будет королевой и у нее родится маленький принц Уэльский. Лизен намекала, что после рождения ребенка это одиозное замужество постепенно перестанет быть столь значимым для Виктории. Распевая дифирамбы будущему ребенку, старой баронессе удалось проигнорировать тот факт, что Альберт тоже в какой-то степени ответствен за будущего малыша. Если Виктория упоминала его имя, Лизен делала вид, что ничего не замечает, и переводила разговор на другую тему или просто сидела молча, уставившись куда-то поверх плеча Виктории с радостным выражением
Некоторое время Виктория не хотела признаваться себе, будто что-то не в порядке. Она видела, что Альберт улыбается и очень вежлив с ней на людях, прекрасно относится к ней и мило разговаривает. Но она пыталась не обращать внимания на тот факт, что когда они оставались одни, он в основном удрученно молчал. Он постоянно старался найти причину, чтобы одному отправиться на прогулку, одному поехать верхом, тем более, что ей не разрешали подвергать себя физической нагрузке. Когда она брала мужа за руку, он пытался освободить свою руку… Он был вежлив и нежен, но ужасно далек от нее.
Она начала ссориться с ним по пустякам, пытаясь тем самым привлечь его внимание к себе. Но он или не реагировал на ее провокацию, или просто уходил из комнаты. Она не могла игнорировать и того, что он был очень несчастлив. Это просто невозможно, думала она, доводя себя до ярости, чтобы как-то побороть свой страх. Как он может не быть счастливым, когда они женаты, ждут ребенка и она делает все возможное, чтобы угодить ему?
Лизен была права – он хочет во все вмешиваться и забрать у нее власть! Они вели вдвоем счастливую жизнь, когда он мог делать все, что пожелает, пока она была занята – но ему этого недостаточно. Она говорила себе, что он ее не любит, но потом принималась рыдать и отрицать это ужасное предположение. Нет, он любит ее! Он должен ее любить!! Они могут иногда не понимать друг друга, состязаться в силе воли – всем женатым парам требуется время для притирки друг к другу – но если он и в самом деле ее не любит, тогда нет смысла в жизни.
Чем больше Лизен болтала о малыше, тем сильнее Викторию раздражала эта болтовня, словно будущее дитя виновно в том, что ее отношения с мужем не заладились. Для нее был не важен ребенок, хотя она никогда не призналась бы в этом. Прекрасно, что у нее будет малыш и что она хорошо себя чувствует, но только в том случае, если ребенок – плод возвышенной любви, существовавшей между нею и Альбертом, но этой любви, похоже, пришел конец.
Если ей придется жить без его любви, постоянно видеть мужа грустным и замкнутым, то тогда ей все равно, пусть она даже умрет при родах, как это случилось с ее кузиной Шарлоттой. Она грустно подумала, что и действительно может умереть. И тогда он пожалеет, что был таким неблагодарным.
Виктория переживала, и от этого стала еще надменнее держаться со своим мужем. Она старалась не обсуждать с ним ничего, касающегося визитов Мельбурна. Она уходила работать с дипломатической почтой и проводить совещания с министрами, высоко вздернув свой маленький острый подбородок. У нее постоянно болела голова, потому что, отстраняя от себя Альберта, она страдала еще сильнее. Ее стало раздражать поведение Лизен. Ах, если бы только ее конфидентка дала ей возможность обсудить поведение Альберта, высказать свое беспокойство, ведь кроме нее, королева не могла ни с кем поделиться своими тревогами. Возможно, это принесло бы ей облегчение. Ей стало бы легче, даже если бы она поссорилась с Лизен из-за Альберта, все-таки немного выпустила бы пар. Но баронесса хитро избегала ее попыток пооткровенничать. Она спокойно уплывала от всех наживок, оставляя Викторию один на один с ее уязвленной гордостью и неуверенностью.
Во время этой кампании Альберт все время чувствовал неловкость и сильно нервничал. Он часто плакал, потому что терпеть не мог быть злым, да еще преднамеренно. Состояние Виктории еще более осложняло его задачу. Но Стокмар стоял у него над душой, укрепляя его решимость и подбадривая его. Его жизнь должна идти в правильном направлении. Он должен служить обществу, проявлять жертвенность во имя мира и лучшей морали во всем мире. Ни у кого не было лучшей возможности, чем у него, выполнить все эти пожелания. Как только Виктория уступит ему часть власти, он сможет вести полезную жизнь. А Стокмар уверял, что она ему непременно уступит. Но только в том случае, если он проявит стойкость.
– Я так рад, мадам, что вы решили поехать в Виндзор на уик-энд, – сказал Стокмар. – Свежий воздух полезен принцу, мне показалось, что в последнее время он слишком бледен.
Он уединился с Викторией в музыкальном салоне – они вдвоем выбирали музыкальные произведения, которые хотели бы услышать вечером во время концерта. Некоторые из фрейлин, в особенности леди Литтлтон, обладали великолепными голосами, и их часто просили спеть для королевы и принца после ужина. Иногда пела сама Виктория, а Альберт аккомпанировал ей. Но в последние недели они перестали это делать, потому что он выполнял ее просьбы с покорным и унылым видом, и ей было это все крайне неприятно.
Альберт действительно казался усталым и плохо выглядел, но все-таки не так плохо, как Виктория, подумал барон, когда она взглянула на него. Королева слегка пополнела, но не следовало говорить о ее беременности. Альберт считал, что неприлично интересоваться таким личным состоянием женщины. И в этом жена с ним согласилась. У них была общая точка зрения и по другим мелким проблемам, будто соглашаясь друг с другом по мелочам, они старались ликвидировать самую главную проблему, которая так важна для нее. Но даже маленькая победа, одержанная над этой железной волей, значила так много! Альберт не мог понять этого. Он впадал в отчаяние и начинал хандрить по мере того, как между ними росло отчуждение. Однако Виктория не сдавалась.
– Альберту очень нравился Виндзор, – сказала Виктория. – Он мне не раз говорил о том, как ему неприятен Лондон.
Как жаль, что мужу не нравится жить в столице, что ему скучно бывать на приемах и балах, потому что теперь ей там тоже не нравилось. Виктория вздохнула и склонилась над музыкальным сборником.
– Мне кажется, что для него время движется слишком медленно, – осторожно заметил барон. – Он мало чем занят в Лондоне, тогда как вы, мадам, там слишком сильно заняты.
Она внимательно посмотрела на него.
– Ему там нечего делать? Боже мой, барон, там такая библиотека, его переписка… У меня вот, например, не хватает времени, чтобы заниматься моей корреспонденцией!
– Видимо, ваша переписка более обширна и интересна, – спокойно заметил Стокмар. – А так ли много писем человек может написать своим родственникам? Сколько он может прочитать книг? Если бы принцу было чем заняться…
Он прочитал все по ее глазам и решил, что время для разговора о положении Альберта еще не настало. Неудивительно, что его протеже сложно общаться с ней. Даже сам Стокмар, знавший Викторию, можно сказать, с пеленок, почувствовал себя крайне неудобно, натолкнувшись на ее сопротивление.