Виктория Света
Шрифт:
Она перевела взгляд вперед и сквозь полусомкнутые веки принялась смотреть на дорогу. Скучная картинка старого центра: пыльные дома, вросшие окнами первых этажей в асфальт, редкие прохожие на узком тротуаре, еще более редкие деревья, а прямо по курсу – разномастные автомобильные задницы, мигающие тормозными огнями. Чистенькие особняки, изредка попадающиеся то с одной стороны улицы, то с другой, пейзаж сильно не разнообразили, но помпезностью раздражали.
Из-за поворота на границе видимости выползла черная туша внедорожника. Куда это он? Тут же одностороннее. Джипу, похоже, было на это плевать. Он высился над крышами приземистых хэтчбеков и седанов и нагло пер по встречке, распугивая поток. Ну, хоть
Неожиданно Панин занервничал. Приметив надвигающуюся махину, рафинированный ученый выдал порцию брани, поразив Вику богатством словарного запаса и экспрессией.
«Чего это он распсиховался?» – недоуменно подумала она.
Зам по науке, поспешно выкручивая руль и перебирая педали, принялся перестраиваться в правый ряд, возжелав, по всей видимости, нырнуть в ближайший проезд между домами. Это любопытно. Он что же, удирает?
«Неужто джип по его душу?» – заволновалась Вика.
И какой выгодой данное событие может для нее обернуться? Оно не обернется вовсе ничем, если Панин сумеет прорваться на соседнюю магистраль. Значит, пора подключаться.
Стиснув зубы, Вика проговорила:
– Остановите, пожалуйста, Виталий Михайлович. Меня сейчас вытошнит.
Панин никак не отреагировал, продолжая проталкивать автомобиль к спасительному проулку.
Вика сорвалась на визг:
– Если я тут у тебя блевану, то испорчу на фиг твою долбанную обивку!
Панин мельком на нее посмотрел. Виктория ожидала увидеть на его лице ненависть, злобу, нервозность, все что угодно, но только не ликующее безумие, и это было действительно страшно. Скривившись в оскале, Панин выдернул из-под сиденья белесый пакет-майку и сунул в ее сторону.
Связанные руки плохо слушались, пакет с шелестом сполз на пол. Вика наклонилась и неловко, лишь со второй попытки, подцепила кончиками пальцев шуршащий пластик. Раскрыла пакет как можно шире и, согнувшись в три погибели, приникла к нему лицом. Смежив веки, сконцентрировалась. Досчитала до трех. Пружинисто и резко распрямилась, примерившись зачехлить разверстой упаковочной тарой физиономию зама по науке.
Попытка была предсказуемая, Панин чего-то подобного ждал. Уворачиваясь от мешка, он откинулся влево и со злым удовольствием двинул кулаком в Викину сторону.
А Виктория ждала, что он ждет именно этого. Его кулак с глухим чавканьем влетел в обивку подголовника, сама же Вика, поднырнув Панину под локоть, впилась мертвой хваткой в руль, выкручивая на себя. Связанные запястья ломило болью, но Вика повисла на баранке, не позволяя водителю выправить траекторию. А чтобы тот на время забыл и про руль, и про педали, несколько раз от души лягнула Панина каблуком по берцовой кости.
Зам по науке взвыл. Машина, заскрипев покрышками, вильнула вправо, взгромоздилась на бордюр и, увеличивая угол поворота, влетела на пешеходную дорожку. Задев левым крылом рекламную стойку с афишей концерта какой-то темнокожей джаз-дивы, а правым боднув негламурного вида мусорный бак, автомобиль стремительно пересек тротуар и уверенно пошел таранить затейливую изгородь, отделяющую волшебный садик с розовыми кустами и мохнатым можжевельником от скучного муниципального асфальта. Недоуменно крякнув, секция забора отделилась от опорных столбов и, распластавшись на газоне, открыла вандалу путь в частные владения. Автомобиль на остатках скорости прокатился по изумрудной лужайке и замер, глухо ткнувшись бывшей холеной мордой в мраморно-мозаичный цоколь трехэтажного особняка.
– Ах, ты стерва… – со злым изумлением прохрипел Панин и принялся выпутываться из ремня безопасности, а руки его не слушались, и он никак не мог нащупать защелку замка.
Между попытками зам по науке махал кулаками, попадая чаще в пустоту, хотя пару раз съездил Вике по плечу, и ей это сильно не нравилось.
«А
Они оба были слишком заняты друг другом, чтобы отреагировать на вежливый стук в стекло водительского окна. Панин был взбешен до невменяемости. Иной реальности, кроме изуродованных клюва и крыльев, а также днища его «ласточки», его «девочки», или как он там про себя зовет свою тачку, а также мерзавки, в этом бедствии повинной, для него сейчас не существовало. Вика, по понятной причине, тоже не сразу услышала, а тем более, разглядела стоящего снаружи человека. А когда разглядела, то удивилась, насколько причудливые формы иногда принимает везение.
Человек из джипа, худощавый и низкорослый, с виду не опасный, не дождавшись, что ему откроют, достал из нагрудного кармана джинсовой рубашки металлическое стило и постучал по стеклу уже стилом. Звук получился чище, но реакции вновь не последовало. Тогда джипер, радостно осклабившись, принялся со скрипом и рывками выводить железякой на лобовом стекле «ласточки» размашистые и глубокие иероглифы. Кажется, что-то нецензурное. Панин зарычал нечленораздельно. Напрочь забыв про негодяйку и виновницу, он схватил с заднего сиденья барсетку, выдернул из нее портмоне и, освободившись наконец от ремня, дверцу распахнул. Он не успел произнести ни слова. Мелкий джипер вытянул его наружу, цепко ухватив за шею жилистой клешней. А у Вики поинтересовался, просунувшись в салон:
– Муж или спонсор? Кстати, здорово, стряпуха.
В принципе, четверг как день недели Парагваю был приятен. С парнями они уже сконнектились, определили кто чего берет и уточнили время старта. Завтра вечером выйдут на байках колонной по два, к ночи будут в Тверской губернии, там у Арсена Михеева домишко и полгектара непаханого поля. На субботу наметили матч по мотоболу – это с утра. В самую жару сгоняют прохладиться на речку. На закате под дымок костра устроят стрельбы из пневматики по коробкам из-под томатного сока. На сборах – ни-ни, сухой закон. Кого-нибудь из мужиков можно будет на спарринг подбить, помашут кулаками, оттянутся.
Пора, пора встряхнуться, достала его уже эта тухлая тягомотина.
Было бы неправильно сказать, что работать на босса ему претило. Отличная работа, и босс нормальный мужик, и платит достойно. Но Парагвая бесили дни затишья, когда приходилось тупо крутить баранку, а в промежутках ждать босса часами, пока тот околачивает пороги чиновничьих кабинетов. Сегодня именно такой день и был, и завтрашний день обещал быть таким же.
Ближе к вечеру Парагвая начала накрывать тоска, ему отчетливо захотелось подраться. Подраться было не с кем. И тут подфартило. Не прямой контакт, конечно, но все же. Какому-то мажору на спортивном каре приспичило без спроса и не сбавляя газ вылететь со второстепенной на главную, подрезав нос идущим в потоке. Парагваю пришлось бить ногой по педали и уводить машину вправо, рискуя задеть идущую в соседней полосе японскую малолитражку. За такие дела следует карать, причем, моментально и неотвратимо.
Скосив взгляд в зеркальце заднего вида и убедившись, что босс завис над папкой с документами, Парагвай притопил. Приплюснутый зад понтярщика приближался, а решение по мерам наказания еще принято не было. Что бы такое предпочесть? Тоже подрезать нос? Раскорячиться перед ним на светофоре? Как-то мелко. На обгоне показать обидный жест? Ну, это уж совсем привет из детства. А вот чиркнуть по лаковым дверям чем-нибудь железным – это то, что доктор прописал. Чиркнуть и моментально схильнуть в закоулок. А боссу потом все обосновать, если тот вообще что-то заметит.