Вилла «Инкогнито»
Шрифт:
– Шоу в Сан-Франциско еще три дня, так? Потом в Поркленд.
– В Портленд.
– Ну, в Портленд. Когда вы в Сиэтл, я вернуться. Назад в шоу, снова-здорово.
– Не вернешься, Лиза, – покачала головой ее спутница. – Сама отлично знаешь, что не успеешь. И вообще ты подписала контракт. У тебя обязательства перед цирком. Ты снялась во всех этих чертовых рекламах, а в них сколько тысяч вложено. Не можешь же ты всякий раз, как петух в задницу клюнет, вот так все бросать.
Спорила с Лизой Ко женщина-клоун по имени Бардо Боппи-Бип (не путать с
– Зачем петух, зачем задница? – возразила Лиза Ко, глядя в ту сторону, откуда должно было приехать такси. – Я сказать, неотложное дело.
– Сказать-то сказала. Но в чем срочность, так и не объяснила. И что получается: ты смотришь новости – про Лаос там не было ни слова, я проверяла, – и слетаешь с винта, всю ночь молчишь и психуешь, чуть не срываешь номер, а теперь вдруг мчишься куда-то в Азию, даже не поставив в известность дирекцию.
– Я писать записку. – Она нервно обернулась на «Кау-Пэлас»: хоть бы никто из цирковых не вышел, пока такси не подъехало. Туман с залива был недостаточно густым, чтобы ее укрыть.
– Очень благородно с твоей стороны! Очень продуманно. В суде это тебе непременно поможет. В этой стране девиз один: шоу продолжается! Лично я предполагаю, что твое «неотложное дело» как-то связано с парнем, за которого ты собираешься замуж. Если тебе так не терпится его увидеть, возьми и пришли ему билет, пусть прилетает сюда. Так будет лучше для всех.
Лиза замотала головой так, что вздрогнула каждая прядка иссиня-черных волос, а высокий шелковый воротник нефритово-зеленого платья пошел складками.
– Так нельзя. Не получится. – Она помолчала. – И я не знать, будем мы жениться, не будем.
Бардо Боппи-Бип задумалась. А потом сказала ласково, с улыбкой, в которой уязвимости было не меньше, чем иронии:
– Так, может, теперь появится шанс у меня?
В ответ Лиза только буркнула что-то по-лаосски.
Желтое, как зуб курильщика в разнеженном рту утра, такси наконец приехало. Лиза, стоявшая опустив голову, вдруг подняла на Бардо Боппи-Бип умоляющий взгляд. В глазах ее блестели слезы.
– Ты о моих детках заботиться? Правда?
– Ну разумеется.
– Прошу…
– Расслабься. Твои малыши так рвутся на сцену, что я и сама могла бы с ними выступать. А что, черт подери, может, я и заберу у тебя номер. Зимой покажу тануки в своем телешоу на кабельном.
– Нет-нет, прошу, не надо! Только беречь их. Помнишь как?
– Ты мне все записала. Расслабься. И давай дуй как можно скорее обратно. Я присмотрю за твоими зверушками и постараюсь сохранить тебе место в шоу.
– Спасибо.
Благодарность была искренней, но когда Бардо Боппи-Бип шагнула к ней, чтобы обнять на прощание, Лиза уже открыла
– До вечера, сестренка. – Держа в руке коробку для завтрака с нарисованным на крышке Винни Пухом, Бутси направилась к двери – она спешила на остановку автобуса, который вез ее до «Куин Энн», одного из сиэтлских отделений почтовой службы США. На пороге она остановилась. – Должна признаться, у меня до сих пор сердце заходится, как подумаю, до чего тот французский священник похож на Дерна.
– Забудь об этом. – Пру отхлебнула томатного сока. – Французский священник – это французский священник.
Бутси взялась за дверную ручку.
– Ты сегодня работу искать собираешься?
Пру – ее уволили из чертежниц, когда в «Боинге» начались сокращения, – смущенно улыбнулась:
– Ну… и да, и нет.
– Как это – и да, и нет?
– А вот так… – ответила Пру нерешительно. – Я тут слышала, что на Главную арену сегодня приезжает цирк, возможно, они будут нанимать на временную работу. Ну, понимаешь, пока шоу будет идти в Сиэтле. Так что я, наверное, попробую сначала там устроиться, а уж потом буду рассылать резюме.
– И что ты, скажи Христа ради, собираешься делать в цирке? Будешь у клоунов на подхвате? Или, может, будешь слонов мыть? Я думала, этим занимаются только двенадцатилетние мальчишки.
– А какого хрена все лучшее должно доставаться двенадцатилетним? Времена изменились.
– Это точно. Раз даже приличные дамы среднего возраста используют подобные выражения. – Бутси открыла дверь и выглянула наружу. – Облачно, – объявила она. – И довольно прохладно. Как было бы чудесно, если бы сегодня начала желтеть листва.
Не успела мисс Джинджер Свити, виновато сжимая в кулачке не заработанные, по ее мнению, чаевые, выйти из «Зеленого паука», а Дики уже накручивал диск старомодного черного телефона. Когда ему ответили, он заговорил по-лаосски, и на том конце провода его не поняли, хотя лаосский во многом схож с тайским. Решив, что это из-за его южного акцента, Дики перешел на напевный детский лепет, который в этой части света легко проходит как английский.
– Надо говорить Ксинг.
– А?
– Говорить Ксинг. Ксинг!
– Ксинг нету. – Голос принадлежал зрелой женщине – возможно, матери одного из напарников его знакомого.
– Где Ксинг? – А?
– Где? Где Ксинг? Очень важно.
– Сегодня не знать.
– Когда? Когда дома?
– Не знать. Может, завтра.
Это его никак не могло удовлетворить. Горло Дики сжималось, как лапа панды вокруг земляного ореха. Он судорожно соображал, что делать, но тут мама-сан соизволила сообщить:
– Вечером Ксинг идти Патпонг.