Вилла

Робертс Нора

Он принес с собой бутылку вина из своего личного погреба. Отличное «бароло» придаст предстоящему разговору более цивилизованный вид. Деловые переговоры — слово «шантаж» даже не приходило ему в голову — всегда лучше вести в цивилизованной обстановке.

Пройдя на кухню, он откупорил бутылку, оставил вино на столе «подышать», а сам тем временем выбрал бокалы. Затем заглянул в холодильник и с огорчением не обнаружил там свежих фруктов. Придется обойтись сыром «бри».

Джамбелли вознамерились от него избавиться. Теперь

он в этом почти не сомневался. Но у него есть в запасе кое-какие варианты.

Услышав стук в дверь, Тони довольно улыбнулся.

Часть вторая

Лоза идет в рост

— Не понимаю, зачем было сюда возвращаться.

— Потому что мне кое-что нужно прихватить.

Она вылезла из машины, захлопнула дверцу, сунула ключи в портфель.

— В чем дело? Ты все еще расстроена из-за этих ангелов?

— Нет. Я их отмыла. Красный лак для ногтей легко снимается. Хочешь знать, в чем дело? Я ненавижу вставать до зари, ходить на холоде по винограднику, а потом, когда уже нет сил, заниматься тем, чему меня учили и что я умею делать. А еще моя ближайшая помощница не только спит с моим отцом, но и вот-вот поднимет бунт.

— Так уволь ее, — предложил Тайлер.

— Чудесная мысль. — Ее голос был полон презрения. — В довершение всего я нигде не могу найти отца. Он уже два дня не появлялся у себя в офисе, а мне срочно надо обсудить с ним один важный заказ.

Они вошли в лифт.

— Попробуй обойтись без него.

— Если я так сделаю, получится, что я его выставляю… Черт возьми. — Тяжело вздохнув, София вышла из лифта и вставила ключ в замок.

Открыв дверь, она сделала шаг и замерла на месте.

— Папа?

Прежде чем София успела осознать увиденное, Тайлер вытащил ее обратно на площадку. Но перед глазами у нее все равно стояла виденная мельком картина: отец сидит на стуле, на висках поблескивает седина, на рубашке запекшееся темное пятно. Глаза безжизненно смотрят в пустоту.

— Папа. Он… Я должна… — Софию била нервная дрожь.

— Бери мобильник и звони девять-одии-один. Скорее.

— Я должна пойти к нему.

— Нет. Ты ему уже не поможешь.

Усадив Софию на пол, Тайлер раскрыл ее портфель и достал сотовый телефон. Она сидела, уронив голову на колени, и не слышала, как он звонит в полицию и отвечает на обычные в таких случаях вопросы.

— Я знаю, он мертв. Я должна к нему пойти.

— Нет. — Тайлер присел рядом, обнял ее за плечи. — Ты уже ничего для него не сделаешь. — Он притянул ее к себе, и она положила голову ему на плечо.

— Я не знаю, что он делал в моей квартире, — повторила София.

— Ваш отец часто ею пользовался?

Она вспомнила, как зовут этого детектива: Клэрмонт, Александер Клэрмонт.

— Нет. Я дала ему ключ вскоре после того, как переехала. Он тогда затеял у себя ремонт, а

я собиралась за границу. Кажется, он так и не вернул ключ. Но я и сама о нем забыла.

Правда, иногда у нее возникало ощущение, что в ее отсутствие в квартире кто-то бывал.

— Когда вы в последний раз виделись с отцом или говорили с ним по телефону?

— Два дня назад. На празднике у нас на винограднике.

— Во сколько он ушел?

— Не знаю. Он со мной не попрощался.

— У нашего отца были враги?

— Нет. Я не знаю никого, кто мог бы его убить.

— Когда развелись ваши родители?

— По-моему, окончательное решение суда было принято за день до того, как отец женился на Рене. — София встала. — Простите, но мне нужно ехать. Я не хочу, чтобы родные узнали об этом из теленовостей. Не могли бы вы объяснить, что нам следует дальше делать.

— Что делать дальше, мы обсудим с ближайшим родственником покойного.

— Я его единственная дочь.

— По закону, мисс Джамбелли, ближайшим родственником является жена.

— Понимаю. Извините, мне надо ехать.

Александер Клэрмонт любил французское вино, итальянскую обувь и американский блюз. Средний сын в семье, принадлежащей к среднему классу, он собирался стать адвокатом, но на роду ему было написано служить в полиции.

Адвокат должен уметь повернуть закон и так, и этак, отстаивая интересы клиента. Для полицейского закон — это граница, которую никому не дозволено преступать. Клэрмонт стоял на страже закона.

— Какое впечатление произвела на тебя дочь? — спросила его напарница.

— Богатая. Шикарная. Крепкий орешек.

— Важные люди. Громкий скандал, — Остановившись у светофора, Морин Магуайр забарабанила пальцами по рулю.

Ей было тридцать шесть — на четыре года больше, чем Клэрмонту, она была замужем и жила в уютном пригороде, в то время как он оставался убежденным холостяком и предпочитал город.

— Осмотр трупа показал, что убийство произошло по меньшей мере тридцать шесть часов назад. В кармане три сотни долларов. Золотой «Ролекс», золотые запонки. Два бокала вина, но отпечатки пальцев только на одном — отпечатки убитого. Никаких признаков борьбы. Судя по направлению выстрелов, убийца сидел на диване. Милая беседа за вином и сыром, и вдруг — бах, бах, бах! И он мертвец.

— Убитый умудрился чуть ли не в один день развестись и снова жениться. Может, тут замешана страсть?

— Не исключено. — Морин припарковала машину и взглянула в окно на роскошный жилой дом. — Странно: люди только что поженились, муж не приходит домой, а жена не волнуется и не заявляет о его исчезновении.

София окинула взглядом просторный холл, словно увидев его в первый раз. Здесь ничего не изменилось. Ей навстречу вышла Мария.

— Мария, где моя мать?