Виновник завтрашнего дня
Шрифт:
Сколько он их перетрахал, таких вот красоток — не счесть. Разница только во внешности, во всем остальном — пустая начинка. Но ещё ни одна так не всколыхнула, не заставила думать о себе настолько часто, нежели это удалось младшей Некрасовой.
Дела и правда паршивые. А когда узнал от Седыха, сколько ей пришлось вытерпеть в больнице — совсем растерялся. Тогда всколыхнулось что-то в душе, обрадовалось и одновременно, ужаснулось. Не пацан пятнадцатилетней, а противостоять тому, что давало о себе знать неосознанно и уж тем более, без спросу, никак не получалось.
В голове так и вертелись
С шумом втянул в себя воздух.
…Седых всё рассказывал и рассказывал, а у него из головы не шел разговор со Скибинским. Старик дал чёткие указания насчёт Гордеева — устранить, не задумываясь.
Придется ускорить процесс выздоровления. Каждый день промедления равен чьей-то жизни. Так и знал, что этим закончится. Хреново, конечно, но ещё хуже от мысли, что не окажись он в ту ночь в «Ажуре», Владки сейчас могло и не быть. Просто так. Из-за чьих-то тёрок.
— …люди Турского тоже на ушах, — вывел из задумчивости голос Седыха. — Лёх, может, ну его? Пускай сам разбирается. Там такой замес начался, жуть. Помню, как грохнули Макса, тоже самое было.
Если бы всё сводилось к одному только Турскому.
— Нет, Вань, не пускай. Вчера звонил Павел Олегович и дал чёткие указания.
Что за указания — уточнять не стал. Седых не дурак, должен понимать, чем заканчиваются подобные «визиты».
У того глаза полезли на лоб.
— Нормально-о-о! — протянул на эмоциях, подавшись вперёд. — Кто-то тупит, запоров поставку, а кто-то должен отвечать? Ну и?.. Хлопнем мы его, что дальше? По-сути, Лёх, Вадоса киданул Олег, а нам — разруливай, значит? Ты хоть в курсе, что потом грянет?
Ванькин гнев понятен. Лёха и сам придерживался того же мнения, но, когда замешан конгломерат… не до игр в справедливость.
— Вань, ты метнись между народом, узнай, кто чем дышит, какие слухи ходят. Важна любая зацепка. Турский темнит и темнит по-чёрному, нужно выведать, с кем ещё помимо Скибинского он пересекается. Думаю, там есть чему всплыть. Только осторожно, не спугни. — Прошелся ладонью по отросшей за неделю щетине, отмечая неприятную колкость. — Как там дела с его шестеркой? Есть новости?
Седых мрачно усмехнулся.
— Залег на дно. Ни звонков, ни встреч.
— Ясно. А Влада… — посмотрел на руки, пытаясь придать роже скучающее выражение. Пздц, аж самому противно, но не у Вики ведь спрашивать? Той только дай повод, въестся на девушку ни за что, ни про что. А ему просто интересно, ничё такого. Между прочим, из-за неё тут прохлаждается. — Кхм… — прочистил горло, не замечая устремленной на него хитрющей улыбки, — как там? Юрас говорил, забила на пары.
— Ну-у-у, загуляла, не впервой, — заулыбался Ванька. — Лучше так, чем вытаскивать из обезьянника.
Гончаров удивленно уставился на парня, не веря ушам.
— И часто такие номера в её исполнении?
— Раз в месяц, иногда и чаще.
Паршиво. Не так представлялась её жизнь.
— Вань, ты парням передай, чтобы вели её аккуратно и не дай… — хотел сказать Бог, но с его-то жизнью упоминание
Седых только и того, что кивнул, зыркнув исподлобья. Всё хотел спросить, да не решался. А сейчас, и условия позволяли, и стрёмновато как-то. Стоило затронуть тему о сёстрах, как Гончаров тут же менялся в лице. Рискнуть, что ли?
— Не ведись на неё, — всё-таки решился, смело встретив холодный прищур. — Скибинский не даст. Нам, наемникам, даже смотреть в её сторону нельзя, не то, что…
Запнулся, увидев, как напряглись его скулы. Не со зла ведь. Да, подковырнул нарыв и видимо, достаточно болезненный, раз начальник охраны так напрягся, но и молчать не мог. Не хотел, чтобы у друга похерились отношения с шефом. Не из-за бабы уж точно.
— Это не то, о чем ты подумал, — процедил Лёшка, быстро взяв себя в руки. Скажи кто-нибудь другой — нагнул бы в три короба, а потом ещё и вмазал от души, чтоб знал свое место, но тут — сдержался. Седых надежный паренёк, смышленый, не хотелось грубить. — Влада — девочка из прошлого. Я всего лишь отдаю дань нашей… дружбе, — заверил непринужденно, пытаясь убедить не столько напарника, сколько самого себя.
— Хорошо, если так, — облегченно выдохнул тот. — Не хотелось бы оказаться среди тех, кто будет ломать тебе ноги. Выбора, сам понимаешь, у меня не будет.
Не угроза, а реально дружеское предупреждение. Без какого-либо злого умысла. Кем бы не был Гончаров для Скибинского, под кем бы не находился, этот «кто-то» вряд ли захочет сраться с давним другом ради хоть и первоклассного киллера, но не их сословия.
Он и сам это прекрасно понимал.
Ненадолго повисло молчание. Лёшка пытался выяснить, на каком этапе перешел черту допустимого, начав уделять Владке далеко не дружеское внимание. Дело ведь не в Скибинском и не в его установленных запретах, а в нем самом. В его правилах и взглядах на жизнь. Для него женщина — это прежде всего секс. О каких чувствах вообще может идти речь?
Робкий стук в дверь прервал поток далеко не радужных мыслей. Думал, Инка, медсестра, но та без комплексов, прет напролом и не Вика, та тоже заходит, как к себе домой.
— Да! — отозвался вместо него Седых, повернувшись к двери, а у Лёшки ёкнуло сердце.
Владка… Скорее почувствовал её присутствие, нежели увидел, и когда её мордашка протиснулась в приоткрытую щель, успел нацепить на лицо привычную маску отстраненности.
— Привет! Не помешаю? — прикрыла за собой дверь, переминаясь с ноги на ногу.
Завис, поднявшись по ним взглядом. Такие ноги дают не многим. А в облачении коротких шорт — так вообще удар под дых, не говоря уже о прочих «деталях».
— Проходи, раз пришла, — кивнул на ещё одно кресло, усаживаясь поудобней.
Да, грубо, но отголоски недавних мыслей ещё звенели в ушах, напоминая о благоразумии и жёстком контроле эмоций.
Влада замерла на полпути, заметив Ваньку, и смущенно спрятала за спину принесенный пакет. Детский сад, блдь.
— Какие люди, — повысил Седых театрально голос, галантно раскланявшись. — Владислава Сергеевна, вот так встреча.