Винтовая лестница. Стена
Шрифт:
Дыра была не только в штукатурке, дранка тоже оказалась сорванной. Я засунула в дыру руку. В трех футах от меня была кирпичная стена. Архитектор неизвестно почему оставил расстояние между кирпичной стеной и перегородкой, отделявшей кладовую. Я сразу подумала, что если бы возник пожар, такое отверстие должно было лишь способствовать доступу воздуха и увеличить силу огня.
— Ты уверена, что этой дыры вчера не было? — спросила я Лидди, лицо которой выражало одновременно удовлетворение и беспокойство. Она показала на чемодан новой кухарки. Он был покрыт слоем пыли от штукатурки, как, впрочем, и пол вокруг него; но нигде не было видно крупных кусков и дранки. Когда я сказала об этом Лидди, она просто подняла брови. Будучи твердо уверенной, что это было
Сразу же после завтрака я показала дыру в стене мистеру Джеймисону. Выражение его лица мне не понравилось, ибо детектив придал этому серьезное значение, в отличие от меня. В первую очередь он решил проверить, не спрятано ли в отверстии что-нибудь. Он взял свечу и, немного расширив дыру, смог заглянуть внутрь. Но ничего не нашел. В кладовой, хотя она и отапливалась паровым отоплением, как и все остальные помещения, почему-то был построен камин с облицовкой и всем прочим. Отверстие было сделано между наружной стеной и дымовой трубой. При внимательном рассмотрении ничего подозрительного обнаружить не удалось. По глубине отверстие доходило только до пола. Дырка в стене была сделана примерно в четырех футах от пола, и вся штукатурка оказалась внутри. Привидение работало очень аккуратно.
Я несколько разочаровалась, ожидая найти там тайник. Кажется, мистер Джеймисон тоже был разочарован. Он надеялся отыскать хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ему раскрыть преступление. Лидди сказала нам, что вечером слуги чувствовали себя прекрасно, никакого шума никто не слышал. Самое неприятное было то, что этот ночной посетитель мог теперь проникать в дом не только через восточное крыло. Поэтому мы решили усилить бдительность, проверить все окна и двери.
Хэлси же отнесся ко всему этому довольно легкомысленно. Он считал, что эта дырка могла существовать уже месяцы, и мы могли ее не заметить, а пылью чемодан мог покрыться накануне. На этом мы и прекратили наше расследование, но воскресенье провели беспокойно. Гертруда пошла в церковь. Хэлси отправился на довольно дальнюю прогулку. Луиза уже могла сидеть и попросила Хэлси и Лидди к вечеру помочь ей спуститься вниз. Восточная веранда была довольно затененной, увитой виноградным плющом. Кругом росли пальмы. На веранде стояла летняя мебель. Мы вынесли туда подушки, усадили Луизу в шезлонг, Веранда выглядела довольно весело, Луиза сидела тихо, сложив руки на коленях.
Мы молчали. Хэлси на перилах покуривал трубку, не сводя глаз с Луизы, а она смотрела через долину на холмы. Мрачная тень вдруг окутала лицо девушки, и мальчишеское лицо Хэлси тоже погрустнело. Он стал очень похож на своего отца.
Мы засиделись до вечера, и Хэлси становился все печальнее. Около шести он поднялся, пошел в дом, а потом вернулся, чтобы позвать меня к телефону. Из города звонила моя приятельница Анна Уоткомб. Она проболтала минут двадцать, рассказывая мне, как ее дети болели корью и как ее портниха, мадам Суини, испортила ей платье.
Когда я закончила разговор, то увидела, что за моей спиной стоит Лидди со сжатым ртом.
— Лидди, развеселись. У тебя такое кислое лицо, что от него даже молоко может превратиться, в простоквашу.
Но Лидди теперь редко отвечала на мои шутки. Она еще плотнее сжала губы.
— Он позвонил миссис Уоткомб и попросил ее как можно дольше отвлекать вас по телефону, чтобы самому иметь возможность поговорить с мисс Луизой наедине. Неблагодарность детей хуже, чем укус змей.
— Ты говоришь глупости. Я и так могла бы их оставить, чтобы они поговорили. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы влюблялись с тобой, Лидди. Мы все забыли.
Лидди хмыкнула.
— Нет такого мужчины, который мог бы обвести меня вокруг пальца, — сказала она уверенно. — Никому не сделать из меня дурочку.
— Кому-то это все же удалось, — ответила я.
ГЛАВА
— Мистер Джеймисон, — сказала я, когда после обеда вечером мы остались с ним одни, — вчера на предварительном слушании не было сказано ничего нового, повторялось все, что мы уже знали. Только доктор Стюарт по собственной инициативе поведал кое-что об этой незнакомке под вуалью.
— Предварительное слушанье — простая формальность, мисс Иннес, — пояснил мне детектив. — Его, цель, если преступление не было совершено у всех на виду, получить свидетельские показания от людей, как-то связанных с этим, пока они ничего не забыли. Полиция включается в дело позже. Мы с вами знаем, о каких важных событиях не было сказано ничего. Например, у погибшего не было ключа, однако мисс Гертруда показала, что он возился с замком, а потом сам открыл дверь. А к истории, рассказанной доктором Стюартом, мы должны отнестись очень осторожно. К доктору пришла пациентка, одетая в черное, с лицом, закрытым вуалью. Настоящая таинственная леди! А потом доктор встречает Арнольда Армстронга, отрицательного типа, которого уже нет в живых, и видит, что Арнольд ссорится с этой таинственной леди в черном. Значит, они как-то связаны между собой…
— А почему мистер Бейли не присутствовал на слушанье? Детектив странно посмотрел на меня.
— Его доктор сказал, что он болен и не может встать с постели.
— Болен? Почему же ни Луиза, ни Хэлси не сказали мне об этом?
— В этом деле, мисс Иннес, есть еще много загадочного. Бейли говорит, что он ничего не знал о банкротстве банка и прочитал об этом лишь в понедельник вечером в газетах. А когда узнал, то вернулся и сдался властям. Я этому не верю. Джонс, сторож в банке, рассказывает совершенно другое. Он говорит, что еще в четверг вечером, в восемь тридцать, Бейли вернулся в банк. Джонс впустил его. Он говорит, что Бейли был в ужасном состоянии. Кассир работал до полуночи, затем запер дверь в подвал и ушел. Это было настолько необычно, что сторож думал об этом всю ночь. Что делал Бейли, когда вернулся в свою квартиру? Взял чемодан и решился уехать. Но он слишком долго копался, чего-то ждал. Думаю, хотел проститься с мисс Гертрудой, прежде чем покинуть страну. Поэтому-то и оказался в Гринвуд-клубе. Потом, когда ночью он застрелил молодого Армстронга, ему пришлось выбирать между двумя одинаково неприятными вещами. И он решил сдаться, что сразу привлекло бы на его сторону общественное мнение. Все решили, что он невиновен. Но тот факт, что он собирался бежать, говорил не в его пользу. И он решил: лучше остаться, дабы его не подозревали в убийстве Армстронга. Это очень хитрый ход.
Вечер тянулся и тянулся. Когда я уже собиралась ложиться в постель, ко мне явилась миссис Уотсон и спросила, нет ли у меня мази, показав распухшую руку, от которой к локтю поднимались красные полосы. Она сказала, что ушибла руку той ночью, когда было совершено убийство, и что боль не дает ей спать. Я сочла это очень серьезным и предложила обратиться к доктору Стюарту.
На следующее утро миссис Уотсон уехала в город одиннадцатичасовым поездом, и доктор поместил ее в больницу. У нее оказалось заражение крови. Я хотела навестить ее, но другие события задержали меня. Все же в этот день я позвонила в больницу и попросила, чтобы ее положили в отдельную палату и сделали все возможное, чтобы облегчить ее состояние.
В понедельник вечером в город приехала миссис Армстронг и привезла тело своего мужа. Панихида должна была состояться назавтра. Их дом, находящийся на Креснат-стрйт, был открыт, и во вторник утром Луиза уехала домой. Перед отъездом она попросила меня зайти. По ее опухшим глазам я увидела, что она плакала.
— Не знаю, как вас благодарить, мисс Иннес. Вы поверили мне, не задавали никаких вопросов. Когда-нибудь я расскажу вам все, и вы будете презирать меня. И Хэлси тоже.
Я возражала ей, что, напротив, мы были рады хоть как-то облегчить ее состояние. Но она словно не слушала, что-то ее мучило. Сдержанно попрощавшись с Хэлси, Луиза шепнула мне: