Винтовка Фергюсона
Шрифт:
Фолви расхохотался.
— Ты на меня? — веселился он искренне. — Ты еще дурнее, чем я думал, педагог.
— Возможно. Но это еще надо выяснить, не так ли?
— Какое тогда оружие выбираешь?
— На ваш вкус. Предпочту отделать вас тем способом, который выберете сами. Не угодно ли рукопашную?
Новый взрыв смеха.
— Профессор, в мои пиратские дни я считался величайшим мастером драки без оружия среди всех, кто плавал под черным флагом. Попробуйте еще раз.
— Испугались?
Улыбку как рукой сняло.
— Испугался? Тебя? Ах ты несчастный…
— Тогда как? Кто кого переругает? Так вы, выходит, деретесь, Фолви? Языком?
— Хорошо, пусть будет
— И никакого вмешательства, господа! — проговорил Хит. — Значит, они тоже тут. Неплохо бы все наши товарищи были здесь, надеялся я.
Удар. Внезапный, бешеный. Дюйм или два ниже, и Фолви нокаутировал бы меня, но я мгновенно уклонился, и кулак угодил мне в скулу. Беспощадная энергия сотрясла меня до самых пяток, я зашатался и мог лишь нагнуть голову и двинуться к противнику.
Он немедленно швырнул меня через свое бедро в пыль и упал сам, целясь коленом мне в живот, но я быстро перекатился, чего он не ожидал, и оба мы снова были на ногах. В этот раз я успел первым. Прямой жесткий удар в зубы дал ему себя почувствовать, и мы сцепились вовсю.
Фолви был выше ростом, руки у него были длиннее, вес больше, но я с детства ходил пешком в дальние походы и просто болтался по лесу, махал топором, а подросши кувыркался и боролся с другими мальчишками. Живя в Европе, я занимался фехтованием и боксом. Частенько проводил тренировочные бои с Даниэлем Мендосой, величайшим кулачным бойцом в то время, так что не вполне являлся безобидным созданием, каковым меня считали.
Получив в лицо обоими кулаками, я основательно вмазал ему в ребра. Он ответил ударом в ухо, другим — в грудь. Но я достал его под сердце. Какое-то время мы обменивались безвредными тычками, потом наши кулаки замелькали, точно молоты. Фолви попадал чаще и в некоторый период крепче, но я трижды добавил как следует в середину туловища, а один раз — в лицо.
Он подбил меня сзади пяткой, дернув ногу к себе; упали мы вместе. Опять попытался ударить сверху коленом в пах, но я лягнул его обеими ногами на пути вниз и отбросил в сторону. Он шмякнулся задом оземь, однако оказался на ногах одновременно со мной.
— Похоже, ты тоже умеешь драться, Профессор?
— Есть немного, — сказал я. — Но я не самый знаменитый боец под черным флагом.
Он стремительно сблизился, резанул мне левой в лицо, я отбил и снова ударил в сердце. Он засмеялся.
— Там одни ребра, пользы тебе не выйдет. Они у меня железные.
Я сымитировал удар в лицо, шагнул ближе и влепил еще раз по тому же месту, мы вошли в клинч, выходя, я отвесил еще пару туда же. Он со злостью отпихнул меня, ударил в лицо, удачно; под его следующим ударом я провел прямой, тяжелый удар по корпусу.
Встретил его на полдороге и здорово повредил, это чувствовалось. Фолви треснул меня по лицу локтем, вниз и назад; я двинул его головой под подбородок, не деликатничая, с размаху припечатал ему подъем и боднул опять. Он вырвался, рассек мне лицо с правой и заработал два полновесных туза в живот, очевидно болезненных. Попятился, пошел кругом, соображая, что со мной делать, наконец ступил ближе, я нырком ушел от одного удара, зато второй поймал меня точно в подбородок и послал в нокдаун. Словно в тумане, я начал подниматься. Едва сумел увернуться от пинка в лицо, сапог раскроил мне кожу на виске и опрокинул в пыль. Фолви подпрыгнул с расчетом приземлиться обеими пятками мне на живот, но я подобрал ноги и брыкнул. Двойной толчок совпал с нисходящей ветвью траектории Фолви и лишил его равновесия. Он шлепнулся рядом и замахнулся рукой с растопыренными и согнутыми, как когти, пальцами, метя мне в глаза.
В панике, перепуганный донельзя, я оттолкнул руку и взгромоздился на ноги. Фолви впал в неистовство и атаковал с обеих рук. Теснит меня дальше и дальше, кулаки молотят, целясь в лицо, и я не могу опомниться, не могу оборониться от ударов. Я упал на колени, и собственное рвение его подвело, пронеся по инерции дальше, чем надо. Чуть не свалившись, он выпрямился, как и я, и насел на меня со свирепостью тигра. Я не мог вставить ни единого удара, только прижимал локти к телу, заслоняя кистями рук лицо. Если бы он чуть меньше торопился, то, может быть, кончил бы со мной тогда: ярость нападения сметала меня с места. Я много занимался боксом, но подобного противника не встречал ни разу, а град ударов не слабел. В конце концов в полном отчаянии я сделал нырок, так, что моя голова пришлась ему на уровне груди, и саданул обеими руками в корпус.
Он оттолкнул меня, въехал с короткой дистанции в подбородок, я стряхнул удар и вошел в ближний бой, вбивая с размаху кулаки в туловище, и затем моя правая взлетела в страшном апперкоте, легшем в подбородок. Фолви пошатнулся, колени под ним подогнулись, и в падении его рука потянулась к ножу.
Ухватила рукоять, и клинок взметнулся в остервенелом замахе, норовя располосовать живот. Развалил бы меня от бока до бока, случись достать. Блеснул на свету мой собственный нож. Тут я кое-что умел. Фолви двинулся ко мне, но я был готов, нож низко, где тело противника изобилует мягкими частями. Он ударил опять, но я отвел удар своим клинком, его нож соскользнул и ушел вбок. Я шагнул к нему, чтобы резать, и нож Фолви появился опять, на пути вверх. Я увидел его слишком поздно, но попытался избежать подготовленной ловушки. Стремительный удар был направлен мне в подбрюшье, и я смог сделать только одну вещь. Воспользовавшись плечом Фолви как точкой опоры, я вертанулся на носке одной ноги, описал полный круг. Лезвие прошло мимо… кажется… и я лежал на земле навзничь.
Он резко повернулся ко мне, нож наготове — для смертельного удара. Меня прошиб холодный пот. В первый раз до меня по-настоящему дошло, во что я ввязался. В вихре активности, в горячке боя я как-то умудрился не допехать, что дело неизбежно кончится смертью одного из нас. Подсознательно это, конечно, помня. В эту минуту, глядя на возвышающегося надо мной врага, в его полыхающие молниями глаза, в черты лица, изуродованные звериной лютостью, я ощутил, что хочу жить.
Он двинулся ко мне. Держа нож острием к противнику, я опустил свободную ладонь на землю сбоку. Как вернуться в вертикальное положение, обойдя жуткий миг неустойчивого равновесия при вставании, когда с человеком так легко расправиться? Он кружил около меня, я повернулся по часовой стрелке, оставаясь к нему ногами, затем он ступил ближе.
Я немедленно зацепил ногой его щиколотку и резко выбросил пятку по направлению к коленной чашечке.
Удар должен был сломать ему ногу, но он бросился на спину, и пятка скользнула по икре, не причинив вреда. Тут же мы оба оказались на ногах лицом друг к другу.
И презрение, и страх ушли. Было только исступление, жажда убить и осознание — с его стороны, как и с моей, — что пути назад нет: жребий брошен, и пощады не будет.
Неожиданно во мне возникла уверенность. До сих пор я жив, отплачивал недругу той же монетой, и это он первым обратился к стали. А клинок в моей руке… как давно он принадлежит моей семье! Некогда из Индии, сколько в нем истории, истории Чантри и других, направлявших великолепнейший металл в мире. Победной волной хлынула надежда. С этим ножом в руке…