Вирикониум
Шрифт:
Так он ехал три дня. За это время ничего особенного не произошло — кроме одного случая, когда он пересекал гребень Круачанского хребта. Но случай этот был весьма странным.
Когда опустился туман, тегиус-Кромис как раз достиг третьей пирамидки из камней — никто уже не помнил, зачем понадобилось оставить здесь метку. Возможно, она означала то, что Кромис и так знал: впереди на тропинке будет несколько опасных мест. Чувствуя, как копыта лошади то и дело скользят по голой, покрытой пятнами лишайника скале, он остановился. Ветер стих, от тишины в ушах начало звенеть. Здесь все было неудобно, чуждо. Езда превратилась в настоящее мучение;
Следующая пирамида-метка оказалась развалинами старой четырехгранной башни. Ее серые камни сильно отличались от тех, что валялись под ногами. Три стены уцелели, часть потолка тоже, а вот окон, похоже, никогда и не было. Зачем построили эту башню, почему не использовали камень, которого кругом в избытке? Загадочная постройка возвышалась среди собственных обломков, похожая на гигантский изъеденный временем пень, и тегиус-Кромис задавался вопросом: сколько усилий потребовалось, чтобы поднять камни на такую высоту.
Судя по всему, он был не первым, кому довелось здесь заночевать. Путешественники, застигнутые туманом на Круачане, оставили после себя кострище, рядом валялись кости каких-то мелких зверьков.
Кромис привязал лошадь, которая уже начала дрожать, накормил ее и набросил ей на круп легкое покрывало. Потом развел костерок, приготовил пищу и сел у огня. Оставалось только ждать, когда рассеется туман. Жутковатые дребезжащие звуки сливались в тягучий плач. Вокруг клубился туман, дышал холодом, запускал щупальца в жалкое убежище. Слова речитатива падали в тишину, точно камни в бездонную пропасть.
Ясное видение…Это место так ясно встает у меня перед глазами —То, каким оно было В пустые времена.Далеко внизу колышутся сосны…Я оставил рябиновые рощиГореть на древних мысах,Неспешно спускаясь в стеклянные вечерние моря…По опустелым вершинам холмовБредут наши хрупкие кости,Одетые в бесплодье,Разнашивая его, как тесный сапог…Вот повесть этого места:Кроме разбитого хребта,Есть только грустные ветры и тишина.Я добавляю еще один каменьВ груду камней…Я подхвачен течением Времени…Встревоженный эхом собственного голоса, тегиус-Кромис отложил инструмент. Лошадь испуганно переступила с ноги на ногу. Туман, подхваченный внезапными дуновениями ветра, свивался в невесомые силуэты.
— тегиус-Кромис, тегиус-Кромис! — произнес пронзительный голос прямо за спиной.
Кромис вскочил, баан выплюнул пламя и замерцал в его левой руке, меч без имени выскочил из простых ножен — поза сдержанная, но смертельно опасная.
— Вам послание!
Ничего не разглядеть. Туман, туман, туман… Лошадь танцевала, металась, громко фыркая. Энергоклинок шипел во влажном воздухе.
— Выходи! — крикнул тегиус-Кромис, и Круачан откликнулся эхом:
«Ходи… ходи… ходи…»
— Вам послание, — повторил голос.
Кромис привалился к покрытой щербинами скале и осторожно повернул голову на полоборота, высматривая противника. Дыхание его стало хриплым. Огонь разукрашивал беспокойные клубы седого пара багровыми сполохами.
Существо с уродливой головой и согнутой шеей, взгромоздившееся на кучу щебня, было бородачом-ягнятником — эти огромные хищные птицы обитали ниже по склону. Пламя почти не освещало его, и в полумраке птицу можно было принять за злобного горбатого старика. Ягнятник развернул широкие крылья, едва не задув костер, и принялся прихорашиваться.
«Странные у нее перья», — подумал тегиус-Кромис. Они отражали свет почти как зеркало. Маленький темно-красный глаз уставился прямо на человека.
— Послание гласит… — произнесла птица.
Она расправила крылья и перелетела в другой конец разрушенной комнаты, подняв настоящий ветер. Через миг она уже взгромоздилась на стену над головой у путника. Лошадь испуганно шарахнулась в сторону, натянула повод и попыталась вырваться. Глаза у нее закатились и вылезали из орбит, она в ужасе таращилась на могучие темные крылья незваного гостя.
Кромис осторожно попятился и поднял меч. Ягнятники-бородачи сильны и, если верить монарским пастухам, предпочитают детей ягнятам. Он, конечно, не ребенок и тем паче не ягненок, вопреки своему прозвищу, [3] но…
— С вашего позволения… «тегиус-Кромис из Вирикониума»… Полагаю, что я обращаюсь именно к нему, поскольку вы соответствуете подробному описанию, которое я получил… «…должен немедленно отправляться к башне Целлара… — острые когти впились в холодный серый камень, птица подняла голову и взъерошила перья, — которую найдет на берегу залива Гервэн, что на юге, чуть к востоку от Лендалфута. Далее…»
3
«Тегиус» — от «teg», подсосный ягненок, ярка до отлучения от матери.
Кромиса не покидало ощущение нереальности происходящего. Туман клубится, орел разговаривает… Наверно, его зачаровали. А может, он выпал из времени, заблудился в нем, чего не случится на хребте Круачан? Однако суть вещей и их природа слишком занимали его. Впрочем, это не повод опускать клинок. Кромис уже собирался обратиться к птице с вопросом, когда та снова заговорила:
— Далее. Да будет известно, что этому путешествию ничто не должно воспрепятствовать. Лорду Кромису может показаться, будто что-то подталкивает его в нужном направлении. Слишком многое брошено на чашу весов. Более того: под угрозой нечто большее, нежели судьба незначительной империи. Прислано Целларом с Гервэна… Конец послания.
Кто это, Целлар с Гервэна? Что за беда, перед которой бледнеет падение Вирикониума? И, кстати, каким образом этот Целлар научил птицу узнавать человека, которого, возможно, никогда не встречал? Этого Кромис не знал. Он тянул время, поглаживая лошадь по холке, чтобы успокоить ее.
— На тот случай, если вы почувствуете, что должны следовать другим курсом, — продолжал орел, — я проинструктирован подчеркнуть безотлагательность вопроса и оставаться с вами до тех пор, пока вы не решите проследовать в Лендалфут и далее Гервэн. В случае если содержание послания покажется вам непонятным, я стану повторять его через небольшие промежутки времени. Возможно, у вас возникнут вопросы, которые вы пожелаете задать. Я располагаю превосходным словарем.