Виртуальная семья

Миябэ Миюки

— Капитан Симодзима ждет вас у себя в кабинете.

— Уже иду, — ответил Такегами, хлопнул себя по коленям и встал. — Все готовы? Скоро начинаем представление. Вот только заскочу на минутку к нашему продюсеру.

Постороннему человеку его реплика могла бы показаться неуместной, но присутствующие отлично все поняли. Такегами видел, что его коллеги, обмениваясь легкомысленными шутками, на самом деле лишь пытаются скрыть свою нервозность и сохранить самообладание накануне того, что им всем предстоит.

2

За двадцать два дня до этого, вечером 27 апреля, в округе Сугинами, в третьем квартале района Ниикура, в одном из жилых

домов раздался женский крик. Ранее, по-видимому, из того же самого дома в течение некоторого времени доносился шум ссоры.

По этому поводу в полицейский участок Ниияма района Ямано, что в том же округе, поступил вызов. Звонившая женщина обратилась в местный участок напрямую, а не по телефону 110 общенациональной круглосуточной дежурной службы.

Принимавший вызов сотрудник попросил заявительницу назвать имя и адрес. Она представилась как Томико Фукада, сказала, что ей пятьдесят два года и она проживает в Ямано, в первом квартале. Томико возглавляла женсовет при районном объединении горожан и участвовала в организации работы добровольных дружин, следивших за порядком на улицах, а потому довольно тесно контактировала с местной полицией. Ее вызов принял Кадзунари Сахаси, старший патрульный округа: он лично знал звонившую и отнесся к полученной информации самым серьезным образом. Окончив телефонный разговор, он тут же вскочил на велосипед и поехал на предполагаемое место происшествия.

Районы Ямано и Ниикура граничили друг с другом. Открывшийся шесть лет назад полицейский участок находился на окраине Ямано, рядом с Ниикурой, и потому его назвали Ниияма. Первый квартал района Ямано и третий квартал района Ниикура располагались в непосредственной близости к этому участку, за небольшим каналом менее трех футов шириной, который когда-то был прорыт для орошения земель, а теперь служил единственным напоминанием о том, что раньше эту территорию занимали поля, сады и огороды.

Окна дома Томико Фукада выходили как раз на канал, и ей показалось, что шум ссоры доносился с противоположного берега, где находилась стройплощадка и шли работы по сооружению трех новых домов. Офицер Сахаси направился прямо туда через первый квартал Ямано, мимо дома Томико. На крыльце он увидел хозяйку, которая, заметив его, стала махать фонариком. Сахаси подъехал к ней и велел вернуться в дом.

— Это вон там, там! — затараторила женщина, указывая в сторону строящегося дома, обтянутого голубой виниловой пленкой. — Сперва они ругались, да так громко, что я даже выглянула в окно посмотреть, в чем дело. Потом раздался женский крик, и я увидела, как оттуда кто-то вышел.

Томико Фукада была очень взволнована и даже напугана. Офицер Сахаси успокоил ее как мог и еще раз попросил вернуться в дом и ждать там. Сам он поехал дальше, по бетонному мосту на другой берег канала. Возле стройки Сахаси слез с велосипеда.

Районы Ямано и Ниикура, с их бесконечными рядами построенных и строящихся домов, мало чем отличались по своему виду от прочих спальных районов метрополии. Исконными владельцами этих земель были богатые фермеры, которые еще совсем недавно в поте лица трудились на своих грядках. До сих пор среди участков, проданных под застройку, оставалось достаточно много полей, садов и огородов.

Местным жителям это, разумеется, нравилось. Однако в конце девяностых ставка налога на наследство так возросла, что многие фермеры были вынуждены продать землю. Ситуацией моментально воспользовались крупные и мелкие застройщики: на приобретенных ими участках стали как грибы после дождя расти гигантские жилые комплексы и крохотные сборные коттеджи, предназначенные,

как гласила реклама, «для тех, кто мечтает иметь свой собственный дом в мегаполисе».

Посмотрев на Ямано и Ниикуру сверху, можно было увидеть довольно пеструю картину, не совсем типичную для городского ландшафта: небольшие темные лоскутки жилых кварталов с яркими оградами выделялись на зеленом фоне полей, как контрастные точки на полотне пуантилиста. Зеленых пятен здесь постепенно становилось все меньше, а темных точек строящихся жилых объектов — все больше. Начавшийся в последнее время экономический спад несколько приостановил этот процесс, так что теперь новые дома возводились не так уж быстро, и их пока было немного. Сверху они, наверное, даже могли показаться одинокими и жалкими.

Три строящихся коттеджа, обтянутые голубой виниловой пленкой, к которым направлялся офицер Сахаси, были как раз из этой категории. На заборе полицейский разглядел логотип компании-подрядчика: силуэт желтой птицы, вьющей гнездо. Это был фирменный знак компании «Ямада», одного из лидеров рынка элитной недвижимости.

Когда луч фонарика осветил трудолюбивую птаху, Сахаси в очередной раз задумался над противоречивым смыслом этого символа: с одной стороны, птица строила гнездо, а значит, жила на воле, с другой — судя по форме и цвету, это явно была канарейка, которой гнездо, вообще-то, не требовалось. Сахаси увлекался орнитологией и всякий раз, патрулируя город, невольно обращал внимание на этот причудливый логотип. Вот и тут офицер опять озадачился тем же самым вопросом, как он потом поведал об этом коллегам, — ведь все детали того страшного вечера надолго запечатлелись в его памяти.

Строители недавно закончили сооружать каркас коттеджей. Дома стояли без крыши: современные технологии сборки из стандартного бруса с сечением два на четыре дюйма позволяли возводить здание так быстро, что даже временной кровли не требовалось. Чтобы защитить фундамент и опоры от ветра и влаги, недостроенный объект обычно покрывали виниловой пленкой. Компания «Ямада» очень тщательно соблюдала технологические требования: пленка была натянута ровно и аккуратно.

До того как «Ямада» купила этот участок, им владело богатое семейство Егути, все члены которого занимались сельским хозяйством. Места для распашки оказалось не так уж много — всего около четверти акра, поэтому впоследствии Егути разделили участок на несколько земельных наделов, по двенадцать квадратных футов каждый, и стали сдавать их арендаторам под огороды. Так продолжалось еще в течение некоторого времени после того, как в середине восьмидесятых сами Егути перестали заниматься сельским хозяйством и уехали из этих мест. Когда открылся полицейский участок Ниияма, эта территория была закреплена за Сахаси, так что он давно знал здесь все вдоль и поперек. Кое-кто из местных огородников хвастался богатым урожаем помидоров и баклажанов; другие, особенно новички, часто жаловались ему то на вредителей, то на погоду, то на сорняки и в конце концов обычно утрачивали интерес к земледелию.

Сейчас больше половины огородов уже были заброшены. Три новых коттеджа разместились в юго-восточном углу земельного надела и заняли почти четверть его общей площади. Прямоугольный, как плитка шоколада, строительный участок был со всех сторон обнесен оградой.

Что бы там ни послышалось Томико Фукада некоторое время назад, сейчас на стройке царила тишина и не было ни души. Офицер Сахаси зашагал по грязи по направлению к коттеджам, освещая путь фонариком. В крайнем слева доме все было тихо. В среднем — тоже ничего особенного. И дом справа выглядел как обычно.