Виртуоз мести
Шрифт:
И теперь он сам нашел Кирюшу и назначил ему свидание. Видимо, пристрастился на зоне к "голубым" и полюбил их. Ох, знавал Кирилл "натуралов", которые при слове "голубой" плевались и кричали, что их всех, геев, нужно убивать и вешать, но потом, когда Кирилл своими прохладными губками касался их нежных мест, как они в порыве страсти изгибались! О, эти "натуралы" дарили ему цветы и мороженое и плевались, уже вспоминая лежащую как бревно с первого же дня замужества жену, которую при слове "минет" охватывал рвотный рефлекс.
Кирилл хотел увидеть Семена и поэтому с радостью пошел на встречу с ним. А потом, когда он понял, что Семен так и остался полным болваном, которому чужды прелести настоящей мужской любви, он собрался было уйти, но внезапно что-то острое воткнулось ему в живот. Кирилл любил, когда в него что-нибудь втыкали, но не такое острое и с другой стороны, не с живота.
И вот он лежит теперь на пыльном полу метро, сознание медленно покидает его, и он никак не поймет, за что его убил этот подонок Семен, к которому он так доверчиво пришел на встречу.
17
Вот уже сутки сидит в следственном изоляторе Семен. Тот здоровый мужик с портфелем, за которого Семен спрятался, встречаясь с Кириллом, ударил его этим самым портфелем его по голове. Наверное, в портфеле были кирпичи, потому что Семен упал, как подкошенный, под ноги прохожих, скатился по лестнице, потерял сознание, и его без труда скрутили подоспевшие менты.
В тот же день, ровно через два часа после происшествия, в следственном изоляторе Семена уже допрашивал невысокий суетливый следователь, которого Семен про себя назвал "Ага" за неуемное употребление этого слова. Следователь, естественно, не менее часто употреблял и другие слова (матерные), но эти слова в избытке имели в своем лексиконе и другие знакомые Семену следователи, а "Ага" так часто говорил только этот.
– Ага! - закричал следователь, когда Семена ввели в кабинет. - Попался, сучонок! Садись пока на стул, а скоро сядешь в тюрьму, ублюдок! Снова будешь баланду хавать, раз не хочешь жить нормально!
Семен присел на стул, вертухаи вышли за дверь, и он поудобней откинулся на спинку. Ничего за ним не было, все эти месяцы, дни и годы после освобождения он жил, ни разу не преступив закон. Даже в мелочах, типа проехать на красный свет. Нет, не было за ним такого. И нечего ему шить! А к допросам он привык. Сколько допрашивали его тогда, семь лет назад до отсидки, сколько было входов-выходов в кабинет для допросов, сколько следователей орали: "Сознавайся, сука!" и били по щекам.
– Чего развалился, пентюх! - заорал следователь. - Крутой, да? Будешь крутой, когда в камере у "девок" посидишь месяц, ага? Сам будешь "девкой"! Ха-ха-ха!
Семен спокойно смотрел на мента. "Мудак! - подумал он. - Чего он тут спектакль разыгрывает передо мной, как перед пацаном?" И Семен вспомнил, как тогда еще, до отсидки, его молодого и неопытного в делах следствия ввели в кабинет к следователю - спокойному, крепкому мужику-корейцу по фамилии Ким. Он долго смотрел на Семена, пока тот не стал елозить на стуле под его тяжелым взглядом и кашлять от напряжения. Тогда кореец подошел к столу, перед которым сидел Семен, и резким движением высыпал из полиэтиленового пакета на поверхность стола кипу мятого и несвежего женского белья.
– Узнаешь? - спросил он.
– Что? - удивился Семен.
– Все, - ответил кореец.
– Нет, - честно сказал Семен, - не узнаю.
Кореец выхватил из кипы белые кружевные трусики.
– Вот эти трусы ты с потерпевшей Ивановой срывал, ты? - зло процедил он сквозь зубы.
– Нет, не я, - ответил Семен, - я все это в первый раз вижу.
– Может, понюхаешь, - спросил следователь и сунул трусики прямо Семену под нос, - тогда вспомнишь?
Семен нюхать не стал. Кореец бросил эти трусы на стол и достал другие.
– А эти? Эти вспомнил? Как насиловал в Таврическом парке малолетку-блондиночку, вспомнил? Трусами ей рот затыкал, и не помнишь их! А она-то тебя хорошо помнит! Все твои прыщики в деталях описала, так что не отпирайся!
И Семен бы, наверное, испугался такого напора и во всем, чего не делал, сознался. Только в камере его предупредили о таких выходках корейца, и Семен был ко всему готов. И пошел, как говорится, в "несознанку", то есть стал все отрицать. Он спросил тогда у корейца:
– А вы, случайно, не фетишист?
– Чего? - удивился кореец. Слово такое тогда еще было в диковинку. Чего ты сказал?
– Фетишист - это такой парень, - сдерживая смех, сказал Семен, который чужое женское белье в бане ворует и потом удовлетворяет свою половую страсть путем мастурбации. У Вас, я гляжу, большая коллекция...
Семен знал, что ему будет очень и очень хреново после таких слов, но сдержаться не смог, просто слова так и брызнули наружу. Следователь побледнел, но бить Семена не стал, просто отправил в штрафной изолятор. Зато потом, даже в Крестах, зеки пересказывали друг другу эту историю и дружно ржали над незадачливым следователем. А Семен сильно приподнял свой социальный статус.
– Ну, что? О чем задумался? - спросил мент-Ага, кинувшись за стол. - О том, как педика Кирюшу замочил? Или про то, как Алика и Ваську потрошил? Как ты их ловко, ага?
Семен осознал, что все случилось именно так, как он и предполагал. Значит, ему все эти убийства собрались пришить. Он в принципе об этом думал и даже был готов к такому обороту дела. Еще он знал одно - улик у них нет, значит, его будут "прессовать", чтобы добиться его признания.
– Ты что, - спокойно спросил Семен, - охренел в атаке? Зачем мне их всех убивать? Ради чего?
– А вот этого я не знаю, ага, - обрадовался следователь, - когда расскажешь, тогда узнаю!
Семен решил ничего ему не говорить пока - пусть сам болтает. За свою долгую уже жизнь он понял одно - он ни разу не жалел о том, что промолчал, хотя о том, что говорил, жалел триста раз. Он отвернулся и молча уставился в стену. Пускай Ага наговорится, а Семен заодно узнает все, что им, ментам известно.
– Так значит, ага, - начал следователь, - молчать вздумал. Ну, ладно, я расскажу. Начнем с конца. Ха-ха-ха. Игра слов. Короче, педика ты заточкой ткнул в живот! Ткнул? Или нет? Молчишь? Ну, молчи! Скажешь, отпечатков на ручке нет. Скажешь, ага? Так ты платком рукоятку обернул и ткнул бедного "петушка"! Прямо в животик бедного "петушка"! Кукареку! Ты его зарезал, ты, ага! Не верти головой! У меня свидетелей туча, и все говорят, что ты с ним ругался, а потом бедняга упал с продырявленным животом. Ага? Попал? В самую точку? Убил, значит, педика! Не любишь, что ли, педиков? Или он тебе изменил? С другим стал целоваться? А может, ты тоже педик? И он от тебя дружка увел? Ну, скажи, ты педик, да, педик?