Виртуоз мести
Шрифт:
Семен дернулся еще раз, пытаясь оторвать рельс. Бесполезно! Из-под цепочки наручников покатились по откосу камешки. И тут его осенило! Ломая пальцы, он стал выкидывать из-под рельса камни, землю, щебень. Бешено колотилось сердце, еще сильнее стучали по рельсам колеса, Семен торопился. Он порезал пальцы острыми краями камней, но не обращал внимания ни на боль, ни на страх. Поезд уже выскочил из-за поворота и на всех парах несся прямо на Семена. Фонарь ослепил глаза, и тут же раздался пронзительный гудок. Слишком поздно, поезд не остановить! Он несется стеной, и колеса не слушаются тормозов. Из-под пальцев Семена летят камешки. Пора!
Левая рука ныряет в тоннель под рельсом, который вырыли пальцы, Семен
Электричка пронеслась мимо, сверкая желтыми окнами и перестукивая колесами, и скрылась за поворотом. Семена трясло, как в лихорадке. Он только что родился во второй раз.
Когда электричка скрылась за лесом, и снова стало тихо-тихо, Семен медленно поднялся с земли. В ушах громко, как африканские тамтамы, звучали удары пульса. Семен огляделся по сторонам, но совершенно ничего не увидел, так было темно. Семен сорвал с губ скотч и вдохнул ртом полную грудь воздуха. Какое наслаждение! Наверху на горке ярко вспыхнул фонарик, и его дрожащий луч стал суетливо бегать по железнодорожному полотну. Семен вжался в землю. Голубеев не ушел, он ищет его, Семена, останки. Фонарик приближался, было слышно, как шуршат под ногами идущего камешки и замерзшая листва. Голубеев вышел на рельсы и тихо пробормотал, сплюнув:
– Шертовшина какая-то, где он?!
Семен понял, что изрядно выбил зубов господину мстителю. Голубеев скользнул фонариком вниз по откосу, еще немного, и он осветил бы Семена, но тот ждать не стал, а вскочил на ноги и побежал в темноту, прочь от фонарика и от его хозяина.
– Штой! - закричал Голубеев. - Штой, шука, заштрелю!
Семен не слушал и, петляя, как заяц, бежал вперед. Он несколько раз упал, но снова вскочил на ноги и побежал дальше. Голубеев поймал вдалеке фонариком спину Семена и с правой руки пальнул наудачу. Естественно, он не попал даже рядом, но Семен машинально упал и сильно ударился ногой о камень. Тут же Голубеев перехватил ружье обеими руками и, отбросив фонарик, прицельно саданул в то самое место, где только что мелькала спина Семена. Если б Семен не ушиб так больно ногу, он бы, конечно, уже вскочил и бежал дальше, и тогда бы господин Голубеев продырявил его насквозь, но, похоже, что удача отвернулась от великого мстителя. Пока Семен, валяясь на земле, корчился от боли, шляпки от гвоздей благополучно со свистом пролетели мимо, даже не царапнув его.
Сколько еще было патронов у Голубеева, Семен не знал. Может быть, только два, а может, и полный патронташ. Проверять это на себе Семену не хотелось, и он, поднявшись с земли, согнувшись, побежал к черневшим недалеко кустам. Фонарик опять вспыхнул, разрезав предрассветную темноту, и Семен понял, что Голубеев решил его догнать.
– Штой! - снова закричал Голубеев, услышав, как Семен продирается сквозь кусты, но не выстрелил, а просто побежал за ним, светя фонариком. Уже начало светать.
Семен увидел впереди на пригорке силуэт большого здания, похожего на церковь. До него было метров триста, но бежать придется по чистому полю. Все вокруг стало серым, медленно вступало в свои права утро, но это не радовало Семена, потому что если у Голубеева еще остались патроны, то он легко подстрелит беглеца по дороге к церкви. Еще минут пять, и станет еще светлее. Выбора у Семена не было, и он побежал. Он бежал и думал о том, что если даже у Голубеева остались патроны в стволе, то вряд ли он станет стрелять рядом с церковью. Стрельба - шумное занятие, а попы люди не трусливые.
Но Голубеев выстрелил. Сзади грохнул выстрел, и Семен почувствовал, как что-то сильно ударило в левое плечо и руку. Джемпер моментально стал мокрым от крови, и Семен упал. Голубеев сзади громко рассмеялся. Семен подумал, что можно было бы притвориться мертвым, а потом напасть, когда он подойдет и наклонится над ним. Нет, это полная ерунда. Такой трюк проходит только в кино. Нет никакой гарантии, что Голубеев, подойдя поближе с трех метров, не всадит второй заряд Семену прямо в живот.
Нужно бежать, все равно бежать к церкви. Если там есть люди, они помогут. Семен вскочил и побежал дальше, прыгая из стороны в сторону, приседая и вскакивая. Голубеев пальнул второй раз, но, видно, поторопился и промазал. Семен мысленно перекрестился. Пока подонок перезарядит свою двустволку, Семен успеет добежать. Он терял кровь, и от этого слабел. Оставалось не так много - каких-нибудь сто шагов.
Церковь глянула на него пустыми глазницами окон. Полуразрушенные стены, купола без крестов и ржавый замок на облезлых воротах. Церковь была заброшенной и в ней никого не было. Ни попов, ни чертей. Судя по лесам, приткнувшимся с одной стороны, ее начинали реставрировать, но почему-то бросили. Семен попытался протиснуться в щель между створками дверей, но она была крайне мала. Он сам не понимал, зачем лез в эту заброшенную церковь, как будто это могло его спасти.
Прямо у щели с внутренней стороны помещения лежала большая куча человеческого кала. Значит, люди как-то попадают внутрь. Немыслимо было представить, чтобы кто-то открыл дверь для того, чтобы накакать прямо на порог. Нелогично было бы думать также, что кто-то какал в щель в двери дерьмо лежало не слишком близко, где-то сантиметров в тридцати от дверного проема, и даже очень худопопый человек вряд ли смог бы так извратиться. Значит, где-то был еще один вход. Семен обежал церковь вокруг и не нашел больше никакой двери. Со стороны железной дороги медленно приближался Голубеев. Он не спешил. Знал, что Семену деться некуда. "Неужели все? подумал Семен. - Спасения нет?".
Самое время было отчаяться и принять все, как есть. Но Семен не умел отчаиваться и поэтому стал мучительно искать выход из создавшегося положения. Вернее говоря, он стал искать вход. И нашел!
Нижний ряд окон был заколочен досками, но одно из окошек было открыто. Если залезть на нижний уровень лесов, то легко можно было проникнуть внутрь церкви. Зачем? Этого Семен не знал, но что-то его тянуло внутрь. Он зацепился здоровой рукой за леса и вскарабкался на них. Пройдя по шатким доскам, дошел до окна и заглянул внутрь. Ничего не увидел, в церкви было темно. Но у Семена не было выбора, он вскочил на подоконник и прыгнул внутрь.
Глухо стукнули доски пола, который оказался значительно ниже, чем предполагал Семен. Он упал лицом вниз и вдобавок ко всему ударился головой о какие-то железки, сложенные грудой на полу. Ощупав их рукой, он понял, что, вероятно, эти ржавые железяки предназначались для ограды или для ворот. Они были острые с одной стороны, очень тяжелые, и тут Семена осенило. Он даже рассмеялся тихо своей гениальной идее, пришедшей к нему так внезапно. Схватив железку здоровой рукой, Семен подтащил ее к открытому окну и, подняв как можно выше, с силой воткнул в пол прямо под окном. Пол был подгнивший, железяка вошла глубоко, но держалась непрочно. Оконный проем возвышался над полом на высоте человеческого роста, и из окна штыря не было видно. Теперь важно было заманить убийцу внутрь.