Вирус нового поколения
Шрифт:
«Какого хрена?!» — неожиданно взорвалось в его голове, когда шеф отворял дверь кафе-бара под названием «Алгоритм». И Женя чуть было не выкрикнул эту примитивную фразу, спасшую его от мыслей обо всякой чертовщине. Чтобы закрепить эффект, Женя с силой сплюнул на землю.
— Эй, ты чего? — удивился шеф. Вернее, бывший шеф.
— А, не берите в голову.
— Что тебе взять? Кофе?
— Гораздо охотнее я бы выпил пива, — произнеся эту фразу, Женя пристально посмотрел на бывшее начальство.
Шеф действительно заказал себе чашечку кофе,
— Виноват я перед всеми вами, Женя, — неожидано промолвил шеф.
Женя не нашёл, что сказать, а потому установилась весьма длительная пауза. Во время этой паузы бывший шеф пристально разглядывал причудливый светильник над барной стойкой, а Женя пытался определить, из какого материала сделан столик.
— Да-да, виноват… — повторил очкарик. — И даже больше, чем вы думаете. Но всё это было настолько… Как бы это выразиться?.. Настолько необычно…
— Почему необычно? И что именно?
— Всё это… так необычно… что… Я не знаю, как это выразить словами!
Очкарик выглядел сейчас довольно жалко. Женя с удивлением разглядывал остатки монстра пиратского бизнеса и пытался понять хоть что-нибудь из его нелепых фраз.
— Вы не могли бы рассказать всё по порядку?
— Такое нельзя рассказывать. Такое можно… можно только… Можно только пройти через такое!
Женя неторопливо отхлебнул пивка и попытался припомнить, в чём же виноват перед ними бывший руководитель. Но на ум ничего не приходило. Пару крепких ругательств в минуту раздражения? Или то, что он пару раз не включил свежевзломанный софт в новый сборник, хотя и оплатил работу по его взлому? Да это же всё такая мелочёвка!
— Но я уже месяц хожу в церковь! — сказал шеф.
— Вы не могли бы говорить чуть вразумительнее? — попросил Женя. — Почему вы месяц ходите в церковь?
— Я раскаиваюсь в содеянном! Видит Бог — очень раскаиваюсь!
— Но в чём же именно?
— В том, что я… В том… Я не могу, не могу!.. Не-мо-гу!
Когда очень долго видишь человека, явно превосходящего тебя по знаниям и жизненному опыту, трудно поверить, что такой человек способен сойти с ума. Но Женя медленно склонялся к этой мысли.
А бывший (теперь уже явно бывший!) шеф молол полнейшую чепуху:
— Я же всего лишь человек, а простой человек слаб, да и потом… Выше головы не прыгнешь!
— Не прыгнешь, — согласился Женя, стараясь быть как можно спокойнее. При этом он недоверчиво заглянул в шефову чашечку, чтобы убедиться — может быть, туда не кофе налили? — А надо ли прыгать выше головы?
— Раз невозможно — значит, не надо! А этот розенкрейцер, или кто он там… Почему я должен в угоду ему… Я — человек, у меня есть своя жизнь!
— Ладно, шеф, проехали, — Женя вздохнул. — Где вы сейчас преподаёте?
— Я ведь по образованию — физик, читаю лекции в университете, — шеф заметно
— Да ладно, не надо, — сказал Женя, заметив, что шеф начал рыться в своём портфельчике. — Я вам верю. Спасибо за пиво.
— Ты уже уходишь? Но… Ты мне веришь?
— Верю, верю, — успокоительно пробормотал Женя, наблюдая в глазах шефа страх. Но что, чёрт возьми, происходит?
— Ты веришь, что я не мог… Иначе… Иначе не мог!
— Верю, верю. — Нет, это какой-то слишком уж бредовый сон, и пора просыпаться! Женя с силой ущипнул себя за руку, как советует в подобных случаях литература, но только почувствовал жгучую боль. Но ведь это обязательно должен быть сон, не так ли?!?!
— Ладно, шеф, я, пожалуй, пойду.
— Ну, давай, — устало ответил шеф. — Но всё-таки помни — я ни в чём не виноват.
— Ага.
Выходя из кафе-бара «Алгоритм», Женя почувствовал, что к его мрачному предчувствию примешался ещё и горький осадок от беседы с бывшим шефом. А потому настроение было невыносимым.
Неужели шеф сошёл с ума? Неужели это случилось под влиянием вируса нового поколения? Тифаон, как получается, способен не только уничтожать железо, но и уродовать психику, доводить людей до самоубийств и крупные компании — до финансового краха. Не слишком ли много на себя берёт эта чёртова программа?
Женя всю дорогу до дома задавался этими вопросами, и, сам того не замечая, рубил кулаками воздух, словно Тифаон находится везде — даже в молекулах воздуха и каплях дождевой воды. Появлялось иррациональное желание драться, вести поединок с вирусом. Однако при этом вспоминалась настенная роспись в «Троянском коне», которая возбуждала страх перед размерами чудовища. И к тому же ещё эти пашины слова насчёт возможных последствий. «От пули в затылок до проклятия в седьмом поколении»…
— Паша приходил, — сказала Ира. — С каким-то кренделем, в больших очках, и вообще, очень заумного вида.
— Что хотел Паша?
— Я не знаю, — ответила Ира. — Он оставил тебе записку, но я её не читала. Так, куда я её сунула?
Поиски записки продолжались очень долго. С подобными предметами это происходит всегда. Если человек записал телефон на титульном листе книги — он обычно напрочь забывает её название и автора, и с сильным раздражением вываливает на пол всю литературу из книжного шкафа. Если человек записал чей-то e-mail на сигаретной пачке — эту пачку он положит в старые брюки, а брюки — куда-то на верхнюю полку платяного шкафа, где обычно хранятся вещи, записаные в «чёрный список», после чего находит нужный e-mail месяца через два. Записка со свежим анекдотом теряется в ворохе бумаг на столе и почему-то потом превращается в подставку под ножку шаткого стола. Визитка влиятельного и полезного человека закладывается где-то между компакт-дисками — после чего её след навеки пропадает. И так далее.