Вирус нового поколения

Бакунин Юрий Анатольевич

Спросить Женя забыл, так как обувался и искал адрес в сильной суматохе. На ирины вопросы вообще нне отвечал, только бросил на прощание: «Прочитай письмо на компьютере!» — и убежал.

Поездка в автобусе была тяжелее, чем ожидание приёма у зубного врача, когда с дрожью представляешь себе весь тот ассортимент щипчиков и иголочек, которые скоро будут впиваться в самые болезненные места. Женя разглядывал дождевые капли на стёклах, и в каждой из них видел пашино лицо. И думал, что, может быть, вот этот самый автобус переехал вчера Сара Адальберта и унёсся вдаль на бешенной скорости, несмотря на возмущённый ропот пассажиров.

А временами, особенно на светофорах и остановках, этот автобус казался похоронным катафалком, везущим бренное тело духовного наставника и кракера к последнему прибежищу. И от этого все пассажиры казались серыми и унылыми. Женя беспрестанно ёрзал на сиденьи, моля о том, чтобы эта поездка поскорее окончилась.

Пашин дом отыскать было нетрудно. Но каково же было разочарование, когда оказалось… что никого нет дома!

Сильно хотелось заорать на всю парадную: «Какого хрена! Открывайте!» Но Женя сдержал этот порыв. Скорее всего, пашины родители со слезами на глазах хлопочут об устройстве похорон.

В отчаяньи Женя уселся на ступеньку и только тут заметил, что из его глаз невольно катятся слёзы. И, забыв о том, что он уже взрослый человек, Женя обхватил лицо руками и затрясся от плача.

Неизвестно, сколько он так просидел, ибо плач подобен медитации, при которой совершенно теряешь счёт времени. Перед глазами проносился огромный и жестокий мир, где выживают только те, кто спрятался и не высовывается, всем же тем, кто не желает прятаться, на голову сыпятся беды и несчастья. Всё, что в последние дни угнетало его, выливалось из души вместе со слезами. И постепенно пыльная и грязная лестничная клетка превращалась в храм Утешения, и даже где-то в воздухе разливались слова: «блаженны плачущие, ибо они утешатся».

— Скорбишь?

Услышав этото спокойный голос, Женя постарался стряхнуть с себя образ Ярославны и смущённо осмотрелся по сторонам. Перед ним стоял, очевидно, тот самый парень, которого Ира охарактеризовала как очкарика очень заумного вида. Жене стало стыдно, он принялся утирать руками слёзы.

— Это хорошо, что ты плачешь, — спокойно промолвил очкарик, видя его неловкость. — Плачущим жить легче.

— Это всё правда? — спросил Женя, пытаясь понять, видел ли он этого очкарика на собраниях «Исследователей Высшего Разума». Да нет, это кто-то новый! — Паша погиб?

— Сара Адальберта вчера сбила машина, — подтвердил очкарик. — Какая-то иномарка тёмно-красного цвета. У меня тогда слетели очки, и я не успел толком разглядеть.

— Ты был с ним?

— Мы расходились по домам, и уже попрощались. Я прошёл метров тридцать, и услышал вопль. Обернулся — и понял, что сара Адальберта уже нет с нами.

— А скорая? Реанимация?

— Высшие Силы никогда не промахиваются. Неприятно это говорить, но, когда я подошёл, сар Адальберт представлял собой месиво. В таком мешке из мяса и костей не может держаться душа!

— Но почему вдруг Вышие Силы? Может, пьяный за рулём?

— Скорее всего. Получается, Высшая Сила усадила пьяного в эту иномарку, и заставила перепутать газ и тормоз в нужный момент… — очкарик как-то особенно презрительно выделил слово «нужный».

Они помолчали, задумчиво разглядывая дверь пашиной квартиры.

— А может, всё гораздо обыденней? — предположил Женя, почувствовав, что окончательно пришёл в себя. — Уголовники, криминальные структуры… Автомобильная катастрофа — это же

их излюбленный приём!

— Не знаю, имел ли сар Адальберт контакты с подобными кругами общества… Если да — то Высшей Силе было бы гораздо проще привести свой план в исполнение. Как угодно, но без Высшей Силы тут не обошлось! — тоном фанатика произнёс очкарик. — И тут косвенно причастен ты…

— Я? Но… Не понимаю!

— Сар Адальберт нёс тебе какое-то очень важное известие. Очевидно, старухе-Судьбе очень было угодно, чтобы ты его не получил.

— Но какое известие?

— Наш главный принцип был изобретён ещё в глубоком средневековье — «Верить, Знать, Уметь, Молчать». И потому я не знаю ни одного слова из тех, что хотел сказать сар Адальберт. Нет, не подумай, это не из-за недоверия ко мне! Просто в нашем мире любая лишняя информация способна погубить. А данная информация предназначалась исключительно тебе, так что для меня была бы не только лишней, но и опасной. Так что можешь поверить, если бы я знал хоть что-то — мы бы в этой жизни больше не разговаривали!

— Так что, мне тоже лучше не знать этой информации? — Женя ощутил ледяной страх и очень горячее любопытство. И был уверен, что, если получит хоть малейшую возможность приблизиться к тайне — какая-то очень подлая сущность подтолкнёт его к этой тайне, чтобы затем подвести под дамоклов меч судьбы. И, самое главное в этой истории, что спокойные слова очкарика никак не походили на бред, хотя и противоречили всем жениным жизненным взглядам.

— Ты должен сам решить, во-первых, желаешь ли ты, и, во-вторых, готов ли получить информацию.

— А такой вопрос — могу ли?

— Сразу видно, что ты не очень многому научился у сара Адальберта! В этом мире ни один бит информации не может исчезнуть, это бы противоречило Закону Информационного Поля Вселенной! Даже если только в одном человеческом мозгу зародилась очень сложная и непонятная мысль — можно собрать все те факты, которые её породили. А дальше — «имеющий уши — да услышит»…

— Ага… — Женя был в слишком подавленном настроении, чтобы понять слова «заумного очкарика». Поэтому он ухватился только за последнюю фразу, и попал в точку. — Тогда в-третьих можно сформулировать так — способен ли я услышать?

— Да, третий вопрос, и самый сложный, ибо ответ на него очень мало зависит от тебя. Итак, у нас есть два варианта. Вариант номер один — ты сейчас разворачиваешься и уходишь, и навсегда забываешь имя сара Адальберта. Пусть он для тебя останется Павлом Звягиным.

Женю слегка раздражало то обстоятельство, что очкарик им руководит, а он должен чувствовать себя, как ученик перед учителем, выставляющим четвертные оценки. Но выбора не было, прходилось терпеливо выслушивать этот покровительственный и поучительный тон.

— Так будет проще и спокойнее для нас обоих. Но только вот вопрос — лучше ли?

— А какой второй вариант?

— Мы сваливаем в кучу огромную груду информации — бумаги, дневники сара Адальберта, дискеты, ищем пароли к почтовым ящикам… И начинается поиск жемчужины в горе навоза. Причём поиск вести будешь ты сам. Я только помогаю тебе собрать материалы, и при этом подвергаюсь очень большой опасности.

— Слушай, ты слишком много говоришь об опасности! — Лучше перебдеть, чем недобдеть! К тому же, ты не должен удивляться этому после вчерашнего события. Однако… Теперь ты должен принять решение!