Вишняки

Бабанский Филипп Дмитриевич

— Пирожок поливаю.

— Какой пирожок? — удивилась мама.

— Тот, с капустой… Я посадил его.

Мама как засмеётся, а потом и говорит:

— Ну, пойдём посмотрим.

Разгребли ямку. А пирожок уже и на пирожок не похож: раскис, смешался с землёй. А тут ещё подошла соседка тётя Лида и тоже начала смеяться:

— Ох-хо-хо! Ну и насмешил! Кто ж сажает пирожки?!

Витя с укором посмотрел на маму:

— Ты ж говорила: «Всё растёт».

— Правильно. И пирожок растёт, только не так.

— А как?

— Это долго рассказывать. Вот поедем к бабушке в деревню, сам увидишь.

К бабушке

— Завтра едем к бабушке, — сказала мама однажды вечером.

— К бабушке! Едем к бабушке! — Витя от радости даже затанцевал по комнате.

Ночью он несколько раз просыпался и спрашивал:

— На поезд не опоздали?

— Спи, сынок, — успокаивала мама, — успеем.

Наконец наступило утро. Позавтракали и пошли к автобусу. Далеко идти не пришлось — остановка как раз напротив их дома. Только перешли улицу — подъехал автобус. Не успел Витя рассмотреть в автобусе людей — снова остановка. Мама взяла его за руку и сказала:

— Нам выходить.

Вот он, вокзал — высокое красивое здание. Наверху в стене Витя увидел круглые часы с огромными стрелками. Ну и стрелки! Прямо настоящие пики.

Внутри вокзала много людей. Каждый подходит к маленькому окошечку и просит тётю, которая там сидит: «Дайте, пожалуйста, билет». И Витя с мамой купили билет. Теперь нужно ждать поезда. Одна маленькая девочка, беленькая с чёрными, как угольки, глазами, тянула маму за платье и хныкала:

— Ма-аа!

Она заметила Витю и, позабыв, что ей надо плакать, некоторое время молча рассматривала его. Но потом спохватилась и снова затянула:

— Ма-а!

Витя и сам иногда так делал, но, конечно, дома. А здесь, на вокзале, куда это годится? Да и чего, спрашивается, плакать, если у тебя в руке хоть и мамин, но всё же настоящий билет на поезд и ты едешь в гости к бабушке?

Дежурный по вокзалу в красной фуражке объявил, что поезд прибыл. Витя с мамой вышли на перрон. Возле платформы стоял большой чёрный паровоз и устало пыхтел: «Пх-пх-ссс… пх-пх-сссс…..»

Возле вагона девушка-проводница проверяла билеты.

— Билет есть, — сказал ей Витя, когда они подошли к вагону.

— Ну, если есть, заходи, — усмехнулась девушка и сама подсадила Витю в вагон.

Паровоз протяжно засвистел. Поезд тронулся. Витя выглянул в окошко.

— Мама! — вдруг испуганно закричал он. — Смотри вон та девочка со своей мамой. Они опоздали!

— Не волнуйся, — сказала мама, — им на другой поезд.

Наверно, это и в самом деле так, потому что обе — и девочка и тётя — смотрят на встревоженное Витино лицо и смеются. Витя тоже засмеялся и помахал девочке рукой. Поезд мчался всё быстрей. За окошком проплывали дома, деревья, люди, столбы с натянутыми проводами. Вагон покачивало. Витя прислонился к маме, и глаза его начали слипаться. Он ещё слышал, как мама кому-то сказала:

— Ночью плохо спал — боялся опоздать на поезд.

И Витя уснул.

Сеют пшеницу

Бабушка и дядя Пётр жили на краю села, недалеко от леса. Витя с мамой отворили калитку и сразу же увидели бабушку: с ведром в руках, она шла к колодцу, желтевшему новым срубом в углу двора. Увидев Витю, бабушка опустила ведро на траву и всплеснула руками:

— Ой, какой же ты беленький! Надо тебе побольше на солнышке бегать.

Рассказывая друг другу разные новости, бабушка и мама вошли в дом. Витю их разговоры не интересовали, он заглянул в сарай. Здесь лежали инструменты дяди Петра. Витя уже схватил молоток и думал, что бы ему ещё взять, как вдруг услышал возле сарая ребячьи голоса. Он выбежал наружу. На улице стояли два мальчика.

— Беги! Беги! Он поднимается! — кричал один.

— Куда — беги? Нитка запуталась, — возражал другой.

— Ах, ты!

Витя подошёл поближе и увидел, что мальчики стараются освободить бумажного змея, запутавшегося в лопухах. Одного из этих мальчиков, серьёзного деловитого Колю Витя знал: тот жил как раз напротив бабушкиной избы. Другой был похож на Витю: такой же беленький, курносый, даже штаны у него были синие, как у Вити.

— А ну, давай я, — сказал Витя.

Незнакомый мальчик выпустил из рук запутавшуюся нитку и, разглядывая Витю, спросил у Коли:

— Это кто?

— Витя. Он к бабушке приехал, — пояснил тот.

Витя вырвал с корнями огромный лопух и распутал нитку.

— Как тебя зовут? — поинтересовался он, поворачиваясь к незнакомому мальчику.

— Митя. Мы с Колей осенью в школу пойдём. А ты?

— Я… Меня ещё не пустят, — хмуро отвечал Витя.

За лесом что-то загудело. Сначала тихо, потом всё громче, громче.

— Что это?

— Трактор, — сказал Митя.

— Пшеницу сеют, — пояснил Коля. — И мой папа там.

— Пойдём поглядим, — попросил Витя Колю.

— Пошли, — согласился тот.

— А ну, кто быстрей! — крикнул Митя.

И они наперегонки пустились по дороге.

Сразу же за небольшим дубовым леском открывалось поле. Дорога разделяла его на две неровные части. Слева поле тянулось вдоль леса неширокой полосой. Справа чернело без конца и края. К лесу, тарахтя и поднимая за собой тучу пыли, подходил трактор.

Вите только один раз в жизни пришлось видеть трактор так близко. Это было весной, когда асфальтировали улицу, на которой жил Витя. Трактор с двумя огромными колёсами сзади и широким чугунным катком впереди двигался взад-вперёд, разравнивая и укатывая мягкий асфальт. Трактор, подходивший сейчас к лесу, был похож на тот, только немного больше. И вместо колёс и катка у него были гусеницы. Сверху на тракторе находилась кабина почти такая же, как у автомашины. В ней сидел тракторист. Сзади к трактору было прицеплено пять широких зелёных ящиков на колёсах.