Виски для пиарщицы
Шрифт:
– Какими делами, Витя! Отвлекаться нельзя, на охоте столько людей погибает! У кабана трёхгранные клыки, и они всегда острые. Генеральный два года назад завалил шестилетнего самца с бивнями как у мамонта – по двадцать сантиметров! Вся «Армада» гуляла, мы даже получили премию. Представь, если такими клыками вспороть живот, а кабану это раз плюнуть. Недаром его секачом называют. Он отважный, яростный и стремительный.
– Я уже ревную, - улыбнулся Витя. – Ты с таким восторгом его описываешь!
– Не с восторгом, а со страхом!
– Милая… Какая ты подкованная! Столько всего знаешь. Не волнуйся. С генеральным ведь всё в порядке, и со мной тоже ничего не случится.
– Он опытный. А ты новичок.
– Справлюсь.
– Послушай! Если кабан на тебя побежит, резко отпрыгивай в сторону! Если он упал, и ушки у него торчком – вот так! (я показала на себе) – значит, умер. Но если шерсть на холке вздыблена, а уши прижаты – понимаешь, прижаты! – значит, он только ранен. В общем, когда он упадёт, не надо сразу бежать к нему с радостными криками, типа, ура, мужики, победа, сейчас напьёмся. Нет! Ты знаешь, сколько неопытных охотников погибают от нападения подранков?! Ты даже не представляешь!
– Рита… Покажи ещё раз, какие должны быть ушки… О, боже, нет, я этого не вынесу... – застонал Виктор.
– Ты невероятная! – и он снова принялся меня целовать.
Выше пояса на мне уже не осталось живого места. Зато ниже пояса ещё можно было разгуляться, однако, условия не позволяли. Моего милого ждал гендиректор, кабан, осенний лес, охотничьи угодья.
Проклятье! Да пусть вся Курганская область провалится в тартарары!
– Рита, ты же уволишься? – вдруг вспомнил Виктор.
– А? Да, да! Уже даже написала заявление, – я втайне порадовалась своей предусмотрительности.
Как чувствовала! И заявление подала, и лифчик не надела!
– Вот умница. Вообще туда больше не ходи, хорошо? Я вернусь и сам съезжу за твоей трудовой книжкой. Нечего тебе делать в этом борделе. А потом спокойно найдём тебе нормальную работу. Вон, в «Армаду» могла бы вернуться, сколько я уже прошу. Эта Лиза меня сегодня выбесила. Она реально тормозит. Дочка - тупица, папаша - козлище. А резину когда поменяешь? Как же ты до сих пор на летней ездишь, по утрам такой гололёд!
– Так у меня ещё нет…
– Точно, это же новая машина. Тогда прямо завтра купи зимнюю резину и переобуйся, договорились? Деньги у тебя есть, трать их, не жалей.
– Хорошо, я всё сделаю. А когда ты вернёшься?
– В понедельник.
– В понедельник?! Нет… Да что же это… Так нельзя!
– Сам в шоке.
– Ненавижу кабанов! Ненавижу охоту! Ненавижу Михаила Ивановича!
– Риточка, я должен идти. Постараюсь ещё раз позвонить, пока будет связь. Ничего, если совсем ночью?
– Витя, ты ещё спрашиваешь… Звони хоть в четыре утра. Нет, нет, не уходи от меня, пожалуйста! – у меня было такое чувство, словно я провожаю любимого на войну.
– Да вы там друг друга перестреляете! Или кабан
– Всё будет хорошо! Маргарита, ты запомнила? В «Бэст» не ходить, колёса поменять.
Как же ему хотелось командовать мной, распоряжаться, изображать начальника. Но я не против, пусть руководит! Милый.
Финальный поцелуй был бесконечным и самым нежным, пропитанным грустью неизбежного расставания. Мы не могли друг от друга оторваться. Так и выбрались на лестничную площадку – в обнимку.
– Как же мне не хочется от тебя уезжать.
– Витя! Нет… - захныкала я.
И тут мы услышали голос Михаила Ивановича. Он поднимался вверх по лестнице и пыхтел, как паровоз.
– Витюша, давай же быстрее!
«Витюша»? Уже даже так? Ничего себе!
Наверное, гендиректор, приложив моего красавца по физиономии, проникся к нему отеческой нежностью.
– Витюша, я понял, что если за тобой не схожу, ты тут и заночуешь. Здравствуйте, Маргарита Андреевна, выглядите изумительно, - генеральный быстро ощупал взглядом мои ноги, руки, бюст и шумно засопел.
– Добрый вечер, Михаил Иванович, - мой ответный взгляд был похож на огненный шар, выпущенный катапультой.
Сейчас я была готова убить гендиректора. Он отбирал у меня любимого, вёз его в промозглый лес, чтобы там подвергнуть смертельной опасности.
– Давайте-ка, ребятки, это самое… Витюша, погнали, погнали, все тебя ждут.
Виктор вздохнул, ещё раз крепко поцеловал на прощанье и с мучительным стоном оторвался от меня.
– Пока, малышка. До понедельника. Я так тебя люблю.
В ответ я только всхлипнула.
Глава 35
Уехал. Снова бросил. Да что же это?!
Я застыла в прихожей, словно каменное изваяние. Глубокое разочарование, почти отчаянье, охватило меня. Наверное, так чернели от горя солдатки, провожая мужей на войну. Проклятая охота! Да чтоб там все кабаны разбежались. Пусть ни одного не достанется этим чокнутым охотникам!
Внезапно я представила, что луплю Михаила Ивановича бабулиной тефлоновой лопаткой для оладий, бью по красной морде, по гигантским плечам и каменной груди - получи, фашист, гранату, получи, получи, за то что украл у меня любимого! Злодей, предатель!
Я вся горела от неудовлетворённого желания – Виктор взбудоражил меня своими неистовыми объятьями и жаркими поцелуями. Нельзя же так – схватил, растормошил… и бросил на произвол судьбы! Нельзя обрывать фразу на полуслове, так нечестно!
Да Витя и сам сейчас, наверное, не знает куда деваться. Мается на водительском сиденье и придерживает руль не только двумя пальцами левой руки. Я тоже времени не теряла: пока он рычал, прижимаясь губами к моей груди, я успела всё проверить и знаю, что отправила любимого в дальний путь хорошо вооружённым – как бы чего не взорвалось! Взорвётся, однозначно, даже из города выехать не успеет.