Виски для пиарщицы
Шрифт:
Меня снова удивило, насколько сдержанным смотрится наряд. Открыла на экране два снимка – себя и Соню в одном и том же платье. Да ничего общего! Максимально увеличив изображение, где я сижу рядышком с директором холдинга, выпустив бюст на прогулку, я задохнулась от возмущения. Я-то думала, что дело в освещении и особом оптическом эффекте, а на самом деле снимки просто обработали в фотошопе. Всё платье было буквально «изъедено молью»: кто-то аккуратно и равномерно вырезал пиксели, «продырявив» таким образом весь мой наряд и сделав его прозрачным, особенно в зоне декольте. Это была тонкая и кропотливая работа, мой
Вот же свинство! Кто меня так ненавидит?!
***
И ведь меня снова поймали на парковке! Да что же это такое? В обед отследила Мария, а после работы напала Василиса. Это не парковка, а настоящее минное поле!
Я грустно ковыляла к машине, представляя, чем сейчас Виктор занимается в «Армаде». Он-то в шесть вечера домой ни за что не уйдёт. На столе у него разложен специальный гигантский календарь с большими «окошками», испещрённый записями, со стикерами и вклеенными квадратиками бумаги. Наверное, увлечённо и сосредоточенно, как Ленин, записывает что-то в пудовый ежедневник, забивает информацию в планшет, говорит по телефону, смотрит на экран ноутбука, где открыты его сложные таблицы. Он опять в родной стихии. Карьера больничного аниматора и няньки завершена.
Этот вечер и предстоящую ночь мы должны были провести вдвоём. Почему он меня оттолкнул? Как же больно! В сердце зияет рана, в горле торчит штырь. Слёзы так близко, но это как будто от ветра…
– Риточка! – заголосил кто-то сзади. Я вздрогнула, обернулась и увидела Василису, экс-директора по продажам «Армады», зверски подставившую меня в августе с платёжками.
Надо же, она как будто почувствовала, что мы с бабулей недавно её вспоминали.
– Риточка, привет, - осторожно начала Василиса. Это была уже не первая её попытка восстановить отношения, но я каждый раз отказывалась с ней разговаривать. – Ты ещё меня не простила? – заныла предательница.
Я узнала этот жалобный тон. Сама сегодня точно так же вымаливала прощение у Виктора, но потерпела неудачу.
– Не знаю, - неуверенно ответила я.
– Риточка, я так по тебе соскучилась! Давай помиримся, а? Ты меня простишь, и мы где-нибудь посидим, поболтаем! Пожа-а-алуйста!
Тоже мысль. Куда я сейчас пойду? Домой. И буду там плакать. Лучше пусть Василиса меня развлекает. Мария в обед очень даже неплохо это сделала, я потом ещё долго сидела, уставившись в одну точку и переваривала разговор с необычной красавицей. Что там она пишет в своих порно-романах?
– Ладно.
Через мгновение Василиса, страшно довольная тем, что я сменила гнев на милость, от души тискала меня, прижимала к роскошному бюсту, тормошила и рассматривала.
– Ах, Рита, всё хорошеешь! А взгляд какой загадочный, таинственный!
Это катарсис. Я ужасно страдаю.
Сама Василиса цвела и пахла. В глазах искрилось веселье, на щёках играл румянец. Последний раз, когда я видела её в «Армаде», она захлёбывалась рыданиями в кабинете Михаила Ивановича и была до такой степени раскалённо-малиновой, что на ней можно было жарить яичницу.
Мы пешком направились в кафе, расположенное в ста метрах от бизнес-центра.
– Ты здесь как?
– Я тут работаю.
– А я приезжала на деловую встречу. Рассказывай, Риточка! Как Виктор, как его племянник? А чего ты на меня так долго дулась? Даже генеральный
– Простил? – удивилась я. – Да он же нас уволить хотел с волчьим билетом! Орал-то как… Страшно вспомнить, - я передёрнулась.
– Ой, страшно!
Официантка принесла меню, и Василиса заказала себе ужин.
– Дома шаром покати. Муж в командировке, парни у друзей тусуются, я ничего не готовлю. Так классно, когда не надо готовить! Это рай! Но тебе не понять.
Вскоре Василиса принялась с удовольствием лопать сырный суп из фарфоровой плошки и закусывать поджаренным сэндвичем. За те два месяца, что мы не виделись, Василиса добавила ещё несколько килограммов к своему золотому жировому фонду.
Я смотрела, как весело горят её глаза, и думала о том, что надо бы поучиться такой стрессоустойчивости. Но этому не научишься, это врождённая непотопляемость. Как Василиса рыдала в кабинете у гендиректора, как ползала перед ним на коленях, пытаясь поймать барскую ручку (вернее, экскаваторный ковш!) и покрыть её поцелуями. Если б я сама так ползала, я бы умерла от одних только воспоминаний – невыносимых, унизительных. А Василиса – ничего, поднялась, отряхнулась и через пару недель уже бойко руководила продажами в другом офисе.
– Михаил Иванович – святой человек, - поделилась она, покончив с супом и приступая к шницелю. – Мог бы запросто меня в тюрьму отправить. Я оступилась, бес попутал, он мог бы добить. Но поверил, простил. Даже долг разрешил частями отдавать. И в другую фирму меня пристроил, к знакомому.
– Как? – изумилась я. – Он вас выгнал за мошенничество, а потом дал рекомендацию? Это и называется последовательное и обоснованное мужское поведение? То, которое противопоставляют нелогичному женскому?
– Ага, - довольно улыбнулась Василиса. – Риточка, давай уже переходи на «ты», давно пора, что ты мне выкаешь, как старухе?
– Хорошо.
– В общем, спас меня Михаил Иванович. Сначала, правда, кнутом выдрал. Зато потом простил.
– Что?! Как это… выдрал?!
– у меня остановилось дыхание.
– Ужасно, - Василиса поморщилась от болезненных воспоминаний. – Как крепостную девку. На конюшне. А нет, вру, конюшни-то у него нет. В охотничьем домике.
Мне стало плохо, в глазах потемнело. Я всегда подозревала, что с нашим генеральным что-то не так. Он маскировался, но его истинная сущность прорывалась в злобном взгляде маленьких поросячьих глазок. Я всегда сжималась от страха под этим убийственным взглядом…
Вдруг накатила удушливая волна, послышался страшный свист кнута, рассекающего воздух, я увидела, как вздрагивают под безжалостными ударами пышные сахарные ягодицы Василисы, как они покрываются багровыми рубцами, как трясутся от рыданий её плечи, как мстительно щурится и сжимает челюсти генеральный, замахиваясь для нового удара…
Но так же нельзя! Это какое-то варварство… Бедная Василиса… И ведь точно, мы крепостные – да все сотрудники «Армады» готовы вывернуться наизнанку, лишь бы сохранить своё место. Что мы только ни делали, чтобы угодить Михаилу Ивановичу! Всем нужна зарплата, у всех семьи, кредиты, ипотека. Для меня увольнение тоже стало трагедией. Несчастная Василиса, наверное, не знала, куда деваться. Возможно, по городу побежали слухи, что из «Армады» она вылетела не просто так.