Вист втемную
Шрифт:
Когда Юрка вышел, Лизка с явным подозрением спросила:
— А чего это ты интересовалась, кто мне Юрка? В смысле, сестра я ему или любовница? Сама, что ли, влюбилась?
Полина посмотрела на нее с усмешечкой и сказала:
— Отвечу так, как ты мне отвечала: а тебе не все равно? Раз ты говоришь, что он тебе никто, то какие проблемы? А может, я хочу, чтоб он был для меня «кто-то»?
— Ну и хоти сколько влезет, — проворчала Лизка. — Только он все равно в тебя не влюбится. Потому что он знает, что ты там, на даче, спала с теми мужиками, которых я застрелила. А они противные все, мохнатые и вонючие…
— А мне и не надо, чтоб он в меня влюбился, — ухмыльнулась Полина. — Мне просто интересно с ним трахнуться — и все. И если я захочу — он меня трахнет.
— А спорим — нет?! — ощущая уже явную неприязнь к этой очкастой, прошипела Лизка.
— Хочешь пари? — прищурилась Полина. — Пожалуйста! И на что спорим?
Лизка на некоторое время задумалась, придумывая, какую бы страшную ставку сделать, но что-то ничего в голову не лезло. Пистолет на кон поставить — жалко, да и Юрка не разрешит. Уж тем более, конечно, не разрешит застрелить эту нахалку Полину, если она обломится. Кошку в залог выставить? Ну, уж нет!
— Хочешь, я за тебя придумаю? — Полина игриво склонила голову набок. — Если я выиграю, то ты в присутствии Юрочки спустишь штанишки, и я тебе всыплю ремешком по голой попе. Десять горячих! Ну а если проиграю — тогда ты меня пороть будешь.
— Ты что, дура?! — вскинулась Лизка. — Вот еще!
— Боишься? — ухмыльнулась Полина. — Значит, ты уже веришь, что если я захочу, то он сегодня со мной будет…
— А где это ты с ним… ну, это самое… собралась? — вдруг сообразила Лизка. — Нары одни, лежанки на печке нет. На мороз, что ли, пойдете или меня выгоните? Так я не пойду ни хрена! Я лягу и тут спать буду.
— Пожалуйста, цыпочка! — насмешливо сказала Полина. — Думаешь, меня стеснительность замучит? Ничего подобного. Во-первых, если свечку задуть, тут будет темно и во всех подробностях ты, увы, ничего не увидишь. А во-вторых, даже если б тут люстра с пятью лампами горела, я бы все равно не постеснялась. И не только тебя, а даже пятерых мужиков. Понятно?
— Это я уж поняла, что ты бесстыжая… — пробормотала Лизка. — А может, зато он стеснительный?
— Он-то! — хохотнула Полина. — Думаешь, если он тебя там, на даче, когда вы на печке спали, не тронул, так это от стеснительности? Ты на себя посмотри! Я до утра понять не могла, мальчик ты или девочка! И пахнет от тебя, извиняюсь, кошкой… Да он тебя просто за бабу не принял, ясно?
Лизка аж скрипнула зубами. Был бы у нее сейчас пистолет под рукой — шарахнула бы эту стерву злоязыкую на месте! Но пистолет остался в кармане дубленки, а дубленка висела на гвозде у входа. А когда Лизка вскочила, чтоб кинуться за оружием, то в комнату вошел Таран, вернувшийся из своей секретной экспедиции.
— В чем дело?! — спросил он тоном строгого папаши, почуявшего, что дочки-шкодницы какую-то пакость затеяли или свару между собой устроили.
— Да ничего особенного! — хмыкнула Полина. — Так, поспорили немного.
Лизка хотела было выдать с налета с поворота, что, мол, Полинка эта, вредина, хвастается, будто может заставить тебя, Юрку, ее поиметь. Но нахальства не хватило. Однако прорезалась решимость в другом. Лизка схватила Полину за ладонь и обратилась к Юрке:
— Разбей нам руки! Мы это… пари заключили!
— На моих условиях? — осклабилась Полина.
— На твоих! — сердито согласилась Лизка.
— Что, блин, за пари такое? — подозрительно спросил Таран.
— Ну, это неважно. — Полина состроила Тарану глазки. — Разбей втемную, ничего страшного с тобой не произойдет.
— Хрен с вами! — пожал плечами Юрка и разбил руки спорщиц. — В туалет больше никто не пойдет? Я проверил — газеты там имеются. Ну, идете или я дверь на засов запираю?!
— Подожди, мы с ней вместе сходим! — заявила Полина.
— И кошку прогуляем, — добавила Лизка. Когда она снимала с гвоздя дубленку, из кармана выпал пистолет.
— Давай сюда, — строго сказал Таран. — Его протереть и смазать надо. А то заржавеет.
Когда девчонки ушли, Юрка разложил на столе все четыре «ствола»: «АКС-74у», два «ПМ» и «глок-17», разрядил магазины и провел «инвентаризацию» патронов. К автомату их осталось всего восемь, «пээмовских» 9x18 имелось четырнадцать, а «парабеллумовских» 9x19 — только четыре. И то удивительно, что Лизавета все не высадила…
Потом Таран взялся за чистку и смазку оружия, употребляя на это дело газетную бумагу, принесенную из туалета, и остатки жира из банки с тушенкой. При свете огарка, естественно.
Девицы вернулись быстро, и Таран, прервавши свое занятие, пошел в сени запирать входную дверь на прочный стальной засов. Когда вернулся, Полина и Лизка уже сняли сапоги и улеглись на нары. Полина подложила под спину куртку, а голову пристроила в капюшон, поверх подушки. Лизка о подушку испачкаться не боялась, но шапку со стриженой головы не сняла — наверно, опасалась, что к утру холодно будет.
Нары располагались в самом теплом закутке, между двумя глухими стенами и печкой. Лизка с Муськой устроились поближе к печке, а Полина — в средней части нар, оставив Тарану место у стенки. По идее — самое прохладное. Конечно, участницы пари повернулись спинами друг к дружке.
Таран уставшими от неверного света глазами закончил работу, собрал и зарядил оружие, а затем пристроил все четыре «ствола» под крайнюю подушку — чтоб были под рукой. Ну а потом, с удовольствием освободив ноги от ботинок, забрался под тонкое одеяло и, уронив голову на подушку, тут же захрапел.
— Ну что? — услышав, как Юрка похрапывает, с ехидцей прошептала Лизка. — Чтой-то он и тебя не заметил даже!
— Успокойся, детка! — самоуверенно заметила Полина. — Пусть подремлет малость, а ближе к утречку — посмотрим…