Вист втемную
Шрифт:
Наверно, и в вестибюле можно было рискнуть, но, как оказалось, там находились люди. Баба в белом халате необъятных габаритов — Гальку по сравнению с ней можно было «тростиночкой» назвать! — и два небритых, испитых, грязнющих мужика в ватниках и брезентовых штанах, перемазанных в угольной пыли. К тому же рожи у этих мужиков выглядели, как у натуральных невменяемых.
— Ы-ы! Ы! — радостно замычали они, идиотски улыбаясь щербатыми перегарными пастями. Ясно, что не Тарану, а Гальке.
Баба была тоже выпивши, но в уме и разуме. И говорить умела:
— Фраерка словила? Мама родная, да ты с «волынкой»!
— Приходится, Дуся. Трудно жить без автомата, если у соседа пулемет. Открой душевую, а?
А придурки в это время цепко хватанули Тарана за локти. Крепко, хрен вырвешься! Сила-то дегенератская! К тому же сзади Галька топала с автоматом, ствол которого то и дело тыкал Юрку под лопатки. Толстенная Дуся со связкой ключей пыхтела впереди, переваливаясь на коротких, тумбообразных ногах.
Повели его от вестибюля влево. Прошли мимо нескольких обшарпанных дверей, у третьей или четвертой, на которой имелась треснувшая стеклянная табличка «Душевая персонала», остановились. Дуся отперла ее ключом, включила свет, и глухонемые втащили Тарана в небольшой предбанник, где справа, за дверью, находился туалет, а слева — умывальник, над которым висело мутное зеркало. Дальше была деревянная перегородка с дверью, по обе стороны от которой стояли низенькие банкетки, обтянутые клеенкой. Над банкетками к перегородке были привинчены вешалки для одежды и полотенец.
— Здесь посидишь! — объявила Галька. — Сейчас я тебе твоих крошек приведу, чтоб не скучно было. Насчет того, чтоб вылезти — не беспокойся. Эту дверь хрен вышибешь, а там, в самой душевой, — она указала на дверь в переборке, — окошко под самым потолком, маленькое и с решеткой. Сиди спокойнее, целее будешь.
Они вышли, заперли дверь, а Таран остался. Конечно, от искушения проверить, как обстоят дела за переборкой, он не удержался. Увы, Галька говорила чистую правду. За переборкой, кроме четырех душевых кабинок, ничего не было. Окошко действительно находилось у самого потолка. До потолка, правда, было невысоко — метра три всего, но в само окошко, пожалуй, только кошка Муська смогла бы пролезть, да и то если б удалось выломать прочную решетку из крепких арматурных прутьев, установленную между двумя рамами. Внешняя к тому же была непрозрачная, матовая.
Одно было приятно в душевой — тепло, даже жарко. Тут и батарея грела, и трубы с горячей водой, подведенной к душевым кабинкам. Таран расстегнул куртку, уселся на банкетку и погрузился было в горькие думы.
Конечно, то, что его сюда запихали и собираются поместить сюда же Лизку с Полиной, — это все же лучше, чем та совсем хреновая судьба, которая ему мерещилась в лесу. Да, вообще-то все могло еще там же, на кордоне, закончиться. Или по дороге, особенно после того, как вертолет улетел. Казалось бы, самое место прикончить их — ан нет, зачем-то повезла сюда. Может, Галька просто машину не умеет водить? Нет, не похоже. Она всем видом показывала, что запросто может Юрку пристрелить и поехать самостоятельно.
Теперь возникла версия с кочегаркой. Да, такие полуидиоты, да еще и глухонемые, запросто спихнут в топку и трупом, и заживо. Пропустят по лишнему стаканчику и спать пойдут, не мучаясь кошмарами. И никому никогда об этом не расскажут и письменных показаний не дадут, потому что наверняка ни читать, ни писать не умеют.
Но если б речь шла только о том, чтоб трупы уничтожить, то на фига их куда-то сажать? Можно было с ходу затащить Тарана туда, пристрелить, а потом то же самое с девками проделать. И после этого со спокойной совестью распить бутылочку с тетей Дусей, поболтать о своей тяжкой женской доле, попариться здесь, под душем… Нет же, Галька их под арест сажать собралась. Зачем?
Лязгнул замок, и придурки втянули в предбанник зло сопящую и безнадежно упирающуюся Лизку, а сразу после нее Танька толчком в спину «помогла» войти относительно покорной Полине. Наконец Галька внесла в помещение корзинку с Муськой и какой-то пластиковый пакет.
— Нате вам, подкормитесь, — сказала она, вышла и заперла за собой дверь.
— Ой, что же теперь будет! — простонала Полина, бессильно опускаясь на банкетку. — Я и не думала, что они такие страшные!
— Индюк тоже думал, пока в суп не попал! — буркнула Лизка. — А все из-за тебя, Юрка! Оставил этой гадине автомат…
— Ну я виноват, я! — в сердцах покаялся Таран. — Что, легче стало?
— Ладно, проехали… — отмахнулась Лизка. — Ты лучше расскажи, как вы с ней ездили. И вообще, про все, что без нас было.
— А особенно, — повредничала Полина, непонятно над кем издеваясь, — расскажи, как вы трахались. Лизе интересно.
— Вы что, поверили этой стерве? — возмутился Таран. — Нужна она мне, как собаке пятая нога! Ладно, расскажу все по порядку, чтоб недомолвок не было…
И Юрка стал пересказывать все, начиная с момента отъезда и кончая возвращением на кордон. Конечно, кое-что он утаил, и даже довольно многое. Например, то, что заезжал в родную часть и получал инструкции от Птицына. Про маячок, естественно, умолчал. Ну, и о том, что существуют «мамонты», ничего говорить не стал. Но в целом получилось довольно связно.
— Господи! — захныкала Полина. — Что за жизнь! Какие все сволочи! Они же убьют нас!
— Вообще-то, по-моему, пока не собираются. Если б хотели, то уже убили бы… — успокоил Таран.
— Что ж им тогда надо? — нахмурилась Лизка.
— Сообщат, наверно, — вздохнул Юрка.
ПОПАЛАСЬ, КОТОРАЯ КУСАЛАСЬ…
Между тем прошел уже почти час с тех пор, как Тарана и его подруг по несчастью заперли в душевой. Юрка размышлял, как же отсюда выбраться, но что-то ни хрена не придумывалось. Голова работала плохо, мозги устали. Спать, однако, можно было, только сидя на банкетке и привалившись к переборке между предбанником и душевой. Так Таран и устроился. Хоть поза и была не слишком удобна для сна, заснул он почти мгновенно. Прошлую ночь ведь почти не спал, да и позапрошлую тоже, а дни тоже выдались без отдыха. Лизка прикорнула сбоку, в обнимку с кошкой, и тоже задремала. Хотя, вообще-то, она днем, пока Таран с Галькой путешествовали, неплохо отоспалась в компании с подвыпившей Танькой. А вот Полина, которая тоже день проспала, сейчас заснуть не могла. Прежде всего потому, что ей кушать хотелось. Лизка, та голодать привыкла и недостаток калорий во сне восполняла, да и пищи ей, худышке, требовалось не так много. А Полина привыкла есть в свое удовольствие.