Витражи
Шрифт:
– Но другой способ должен быть!
– он так разволновался, что оторвался от пола.
– Ты должен жить!!!
– Но ты ведь мертв - и ничего.
– Ты должен жить, - продолжал настаивать друг.
Я грустно улыбнулся:
– Должен, но не имею права, - и встал.
– И когда же ты собираешься сотворить ЭТО?
– Не знаю, - признался я.
– Не знаю, завтра, наверное… Или сегодня, чем дольше я буду тянуть, тем больше магов погибнут.
– Я узнаю там, - Сашка указал наверх.
– Уверен, они запретят!
Он
Запретят? Даже если и так, мне все равно. Если уж я решился на подобный шаг, меня уже никто не остановит. Плевать я хотел на запреты. Плевать я хотел на все.
Но я прекрасно знал, с каким ответом вернется друг. Я ведь давно понял, что его прислали не помогать мне справиться с Кришной. Они прислали его как напоминание. Он умер из-за меня. И таким образом мне напомнили, что за мной должок. Действительно, если гибнут из-за меня, то почему бы мне не умереть за других? Они все чертовски хорошо рассчитали, еще бы, оттуда, с высоты, им все видно, они знают меня, как облупленного, знают мою психологию, изучили, чем я руководствуюсь. Глупо задавать вопросы, типа: "почему именно я?" Я значит я. Значит, такова моя доля. Мерзко-то как. Снова за меня все решили.
Я встал и посмотрел в окно. Машина прессы по-прежнему дежурила у подъезда. Интересно, если… когда я умру, они оставят в покое моих родных? Конечно, оставят, день-два, и ничего интересного здесь для них не останется. Снимут репортажик о моей внезапной смерти, а потом найдут другого героя эфира.
В этот момент снова появился Сашка. Он был бледен даже для приведения.
– Что они сказали?
– поинтересовался я, хотя в этом не было необходимости. К тому же, его лицо говорило само за себя.
– Они сказали… - он запнулся и поморщился, начал снова.
– Они сказали, что так и должно быть. Они прислали меня, чтобы тебя подготовить. Они с самого начала знали…
Конечно, кто бы сомневался, конечно, они знали с начала. Только где это самое "начало"? Первое мая? Пробуждение моего дара? Мое рождение? Предсказание Гордеко? Или они знали все с начала времен?
Ненавижу… Ненавижу, когда меня используют. Только сейчас я сделаю именно то, чего от меня хотят, не время показывать строптивость характера.
– Очень приятно быть жертвенным бараном, - пробормотал я. Во мне не было злости на них, только сожаление.
– Ветер…
– Не надо, - попросил я.
– Но, Денис…
– Я все сделаю.
– Не надо!!!
– от его голоса зазвенела люстра.
– Не надо! Ты должен жить!
– Может, хватит?
– Нет, не хватит!
– не отставал он.
– Ты просто не понимаешь! У тебя же даже загробного мира не будет! Ты выпустишь души, запертые в алтарях, но твоя останется там навсегда!
Что ж, я этого не знал. Впрочем, это ничего не меняло. Я принял решение.
– Саш, не надо, - повторил я.
Но он не унимался.
– Денис, так нельзя! Ну, почему ты такой? К чему это благородство? Почему бы четырем магам Стихий не бросить жребий? Почему жертвовать должен ты?
Я и сам не знал ответа на этот вопрос. Сказал:
– Они полезней, чем я. Они больше знают, больше умеют. Впрочем, это не важно, важно то, что пока они будут перепроверять мою теорию и взвешивать все "за" и "против", будет слишком поздно.
– А ты о Лене подумал?
Это было жестоко. Все, значит, аргументы у него кончились. Так лучше.
– Только о ней я и думаю. И о сыне, - возразил я твердо.
– Я даю им шанс выжить. Им будет тяжело, но они будут жить.
– Ты не сделаешь этого! Я тебе не позволю! Я всем расскажу!
– Не расскажешь, - я уверенно покачал головой.
– Тебе запрещено вмешательство без разрешения, а разрешения тебе не видать, а если нарушишь, тебе отправят в пустоту.
– А так в пустоте будешь ты!
– Саш, это мое дело, - отрезал я, обозначая конец дискуссии, и пошел на кухню.
– Ты куда?!
– он бросился за мной.
Я открыл шкаф и достал свечу.
– Надо было давно это делать, - ответил я.
– А то мы все думали, почему на ладони не видна скорая смерть.
Я зажег свечу без помощи спичек, простеньким заклинанием Огня. Она загорелась, фитиль охватило синеватое пламя. Сашка молчал и, как зачарованный, следил за моими действиями.
А я подержал свечу с минуту, а потом плеснул парафин на левую ладонь. Черт, больно! Хотя, чего это я жалуюсь, когда собираюсь вогнать здоровенный ритуальный кинжал себе в сердце? Это будет не маленький ожог, а большущая дырка, которую моя сила исцеления ни за что не осилит.
Я смотрел на ладонь во все глаза. Линии судьбы пришли в движение, неприятно напомнив мне гусениц-паразитов.
– Умеешь читать по руке?
– спросил я у Сашки.
Он покачал головой:
– Не-а, а что, там что-то изменилось?
– Гляди, - я сунул ладонь прямо под его полупрозрачный нос.
– Это означает, что умру в ближайшие несколько дней насильственным путем при помощи стали. Короче, завтра я воткну кинжал себе в сердце, - я стер с руки парафин.
– Хорошо, что я не проверил линии раньше, я бы не понял.
– Ты и сейчас не понимаешь, что делаешь, - прошептал он.
Я внимательно посмотрел на него:
– Саш, к сожалению, я слишком хорошо знаю, что делаю и что ДОЛЖЕН сделать.
– Может, ты пытаешься стать героем?
– все еще не понимал Сашка.
– Героем?
– усмехнулся я.
– Героев не бывает, а если и бывает, я их не встречал. Я просто хочу оставаться человеком. Или чтобы хотя бы после меня осталась память как о человеке.
Он больше ничего не сказал. Я тоже замолчал, вопрос был исчерпан. Я не доживу до июня, Акварель была права.