Витязь без шкуры
Шрифт:
– И еду им туда носили. Кашу!
– Откуда знаете? – спросил следователь.
– Я сама ту кашу готовила, – призналась хозяйка. – Отдельно жрачку для гостей, мяса и кур намариновала, и отдельно кашу в большой кастрюле сварила. Как хозяин велел, так и сделала. В той кастрюле десятерым наесться можно было. Я и говорю: «Зачем так много?», а он мне отвечает: «Вари, чтобы впрок было».
– И что за кашу вы варили?
– Хозяин сказал: свари геркулес на мясных обрезках. Вроде как ты для своей собаки дома варишь. Сказал, что гости со
– А вы собак тех видели?
– Нет. И следов никаких не видела. А вот каша исчезла. Это точно. Через день мне пустую кастрюлю в мойку сунули, я ее помыла, тем дело и кончилось.
И видя, как сжался рот у следователя, женщина развела руками:
– Ну я же не знала, что это для людей.
– Не знали? Неужели?
– То есть сначала не знала. Потом-то, конечно, понемножку стала догадываться.
– Вы и тогда обо всем догадывались! – не сдержал своего возмущения следователь. – И если бы вы сообщили о том, что творится в доме у вашего нового хозяина, возможно, вы бы спасли человеческую жизнь, и даже не одну!
Женщина молчала. Вид у нее был виноватый и в то же время неприступный. Да, она понимала, что поступила неправильно, совесть ее грызла. Но угрызения совести были ничтожно слабы по сравнению с инстинктом самосохранения, который настойчиво советовал женщине молчать и не совать свой нос в чужие дела. Так что, о многом догадываясь, женщина помалкивала, слушаясь нового хозяина и выполняя его приказы.
Они с мужем понимали, что этот жилец не чета владельцам дома, супружеской паре – тихим и интеллигентным творческим людям. Он – художник, она – писательница. С теми хозяевами прислуга горя не знала. Но жилец завел в доме свои порядки, многие из которых старым слугам были не по нутру.
– Но что мы могли поделать? Точно ведь мы ничего не знали. Сами-то мы никого не видели. А что кашу один раз надо было сварить в большой кастрюле, так мало ли для каких целей? Может, те гости и впрямь собак привозили, для них и каша. Хотя странно, каша исчезла, а вот следов собачьих нигде не было. Ни в саду, ни в доме. А ведь от собак всегда грязь остается. Если Буян в дом зайдет, после него полдня все отмывать нужно.
Следователь молчал. Он не осуждал и не оправдывал этих людей. Они поступили так, как поступило бы на их месте подавляющее большинство. Они струсили и решили, что если вести себя тихо и мирно, то беда пройдет мимо. Она и прошла, но лишь чудом, благодаря тому, что человек, который собирался расправиться с ними, сам был убит.
Разумеется, пленников привезли, когда слуг в доме не было. И увезли их точно так же. Но когда это произошло? Вот что следователю нужно было выяснить подробнее. И он снова приступил к разговору со своими перепуганными свидетелями, надеясь извлечь из них те жалкие крохи информации, которыми эти двое располагали.
Но очень скоро следователю стало понятно: то немногое, что ему удалось узнать, никак не поможет ему в поисках
Глава 13
Между тем в «Чудном уголке» подруги переживали один из самых страшных периодов своей жизни, наверное, даже самый страшный. Ничего хуже случившегося никогда раньше с ними не происходило.
От Эдика с Лисицей не было вестей уже столько времени, что надежда на их возвращение таяла с каждым часом. Если все эти дни в доме подруг царило уныние с проблесками света, то сегодня наступила черная тоска. Подруги слонялись словно тени. Славка, вернувшийся от тети Наташи, пугался бледных лиц мамы и тети, плакал, капризничал, не хотел ни кушать, ни спать, ни играть. Он лип к Кире, а той было не до ребенка.
В конце концов Кире удалось занять Славку кубиками, и ребенок ненадолго утих. Леся подсела к малышу, но вздрогнула, когда подруга громко произнесла:
– Нет, так жить дальше нельзя!
Славка тоже испугался громкого маминого голоса и заплакал. Лесе пришлось его успокаивать. Она покосилась на подругу: не хочет ли мать присоединиться к ним со Славкой, но Кира даже не обратила внимания на то, что ребенок плачет.
И пока Леся возилась с малышом, Кира шагала по комнате и бормотала:
– Нужно встряхнуться. Ничего не поделаешь, надо жить дальше.
Леся снова подняла голову, она не сразу поняла, что имеет в виду ее подруга.
А Кира бормотала, как заведенная:
– Нельзя нам с тобой так киснуть! От этого никакого проку, один вред. Тетя Наташа права. Нам надо взять себя в руки, признать очевидное и начать учиться жить заново.
– Что ты имеешь в виду?
– Леся, взгляни правде в глаза. Сколько трупов в этом деле есть уже?
– Ну… Если не считать Гермеса…
– Ладно, можешь его не считать, – разрешила ей Кира великодушно. – Без него сколько?
Леся отвела глаза и едва слышно пробормотала:
– Много.
– Так вот… Я тебе скажу откровенно…
И вперив в подругу немигающий взгляд, Кира произнесла:
– Похоже, что наши мужчины тоже мертвы.
Леся не сдержалась и возмущенно воскликнула:
– Как ты можешь такое говорить! Не смей!
Испугавшись громкого крика теперь уже тети, Славка снова разрыдался. Но подруги не обратили на него внимания. Они стояли друг против друга, и в воздухе сверкало от их взглядов.
– Леся, послушай меня, лучше уже сейчас признать очевидный факт и жить с этим дальше, чем надеяться, чего-то ждать, а потом узнать, что все без толку.
– Нет! – решительно заявила Леся. – Я так не хочу! И не буду!
Она подхватила Славку на руки. Кира попыталась взять у нее ребенка. Леся оттолкнула ее, и… обе подруги заревели. Славка же теперь орал словно резаный. К счастью, раздался телефонный звонок, и все трое утихли, будто опомнившись в один момент.
– Стоп! – произнесла Кира. – Нам всем надо успокоиться.