Витязь. Владимир Храбрый
Шрифт:
Кирилл был ростовский боярин, но после страшного нашествия на Ростов Великий монгольской рати, разорившись, перебрался в Радонеж, что находился в московском княжестве. Сыновья Стефан и Петр здесь женились и отделились. Престарелые Кирилл и Мария жили теперь бедно, кому-то надо было их кормить, и Варфоломей продолжал пребывать с ними. Только потом, когда родители ушли в Хотьковский монастырь, который находился в трех верстах от Радонежа, и умерли там, Варфоломей почувствовал себя свободным в осуществлении своей цели - стать иноком.
Брат его Стефан к тому времени тоже стал монахом в том же Хотькове, так как жена его преставилась. Варфоломей уговорил брата уйти в лес, чтобы там поставить церковь.
Не вся земля
Когда пришел к братьям раненый пестун, церковь во имя Святой Троицы уже освятили. Это повелел таинственный старец, явившийся уже не Варфоломею, а сидевшему под дубом Стефану.
(Так дело их жизни приняло покровительство Триединства, но далее мы увидим, что Сергий сделался ревностным почитателем Богоматери; в пустынях Радонежа не Пречистая и не Христос, а Троица вела святого.)
Медведя вылечили, и он остался жить на Маковце, так братья назвали место своего поселения. Став совсем ручным, зверь помогал свалить какое-нибудь дерево и унести его. Зимой Стефан смастерил специальные сани и возил на нем дрова.
Братья продолжали жить на Маковце. Но вместе жизнь у них не заладилась. Стефан оказался послабее Варфоломея духом и телом. Его мучило житье в глухом мрачном лесу. В монахи он подался под влиянием смерти жены, а не по убеждению и вере, как младший брат. Наконец, не выдержав более, он ушел в Москву, в Богоявленский монастырь, где жилось полегче.
Варфоломей же в полном одиночестве продолжал полуночный [2] свой подвиг.
В летописи есть упоминание, что иногда Варфоломей «на обедню призываша некого чужого попа суща саном или игумена старца, и веляша творити литургию». Этим попом был игумен - старец Митрофан, который проживал недалеко от пустыни. Однажды отшельник попросил игумена Митрофана о пострижении.
7 (20) октября, когда православная церковь празднует память святых мучеников Сергия и Вакха, старец постриг Варфоломея и дал ему имя первого святого, под которым Варфоломей и вошел в русскую историю.
[2] Полуночный – северный (на севере московского княжества).
Он был первым иноком, постриженным в церкви, построенной им самим, и в пустыни, также им самим основанной.
И он был первым во всем, ибо положил начало подвигам; всем другим монахам, которые потом здесь поселились, он служил живым примером.
«Как некий орел, - говорит о нем Епифаний, написавший «Житие Сергия Радонежского», - легкие крылья подняв, как будто по воздуху на высоту взлетает, - так и этот Преподобный оставил мир и все мирское…»
«Ему можно было дать чуть больше двадцати лет по внешнему виду, - говорит далее Епифаний, - но более ста лет по остроте разума…»
Слава о Сергии пошла гулять по Руси, и к нему стали приходить люди - кто за благословением, а кто просто послушать мудрого совета…
Но являлись и другие люди, которые просили взять их к себе, спасаться вместе. Сергий отговаривал их, указывал на трудности отшельнической жизни - жив еще был для него пример брата. Но все же шел навстречу. И принял уже немолодого с верховьев реки Дубны Василия Сухого и дьякона Онисима и его сына Елисея, затем Сильверста Обнорского, Мефодия Пешношского, Андроника, Авраамия, Савву Сторожевского, Афанасия Высоцкого. Позднее почти все эти ученики Сергия заложили свои обители: Афанасий учредил Высоцкий монастырь в Серпухове, пред просторами и голубыми далями Оки, - удельном княжестве Владимира Андреевича Серпуховского, прозванного в народе Храбрым. А на круче
Выше мы говорили о силе примера. Пока Преподобный жил один, он не испытывал нужды в воде, пользуясь небольшим родничком, что выбивался верстах в четырех от Маковца. Что это не так близко, и в голову не приходило Сергию. Но некоторые из пришедших сюда жить возроптали: мол, далеко ходить… Тогда Преподобный позвал одного из иноков, и они чуть отошли от обители. Найдя дождевую лужу, Сергий стал над ней на молитву. Он молился, чтобы Господь ниспослал им воду. Осенил крестным знамением место, на котором стоял, и оттуда забил родник, да так сильно, что вскоре превратился в ручей, а затем и в реку. Иноки хотели назвать её Сергиевой, но Преподобный запретил им называть так. Позже эта река получила название Кончуры, а забивший родник по молитве Сергиевой стали звать Пятницким, так как забил он в пятницу, обратившись в колодезь, дошедший до наших дней. Его можно лицизреть и сейчас, оказавшись у стен Троице-Сергиевой Лавры…
В пятидесятых годах XIV столетия к Сергию пришел архимандрит Симон из Смоленской земли, прослышав о его святой жизни, пророчествах и творимых им чудесах. Симон в миру был богат и принес с собой значительные средства. Это позволило поставить на Маковце более обширную церковь в честь Святой Троицы.
С тех пор быстро стало расти число послушников. Кельи уже ставились не в беспорядке, как ранее, а по определенному плану; деятельность Сергия ширилась - был введен богослужебный устав Федора Студита, тот же, что некогда и в Киево-Печерской Лавре [3] .
[3] Самым первым монашеским богослужебным уставом является устав преподобного Пахомия Великого, Египетского, Фиваидского, - IV век. До прп. Пахомия вообще монастырей не существовало. Он первый создал монастыри в Европе и оставил им правило жизни. Затем идет святитель Василий Великий, епископ Кесарийский, автор дидактического труда о монашестве, так сказать, «теоретик» монашества и аскетизма. Более поздние уставы: Иерусалимский обители прп. Саввы Освященного - VI век; Константинопольский прп. Феодора Студита, или Студийский, -IХ век. Студийский монастырь славился святостью подвижников и ревностью их к православию во время инокоборства. Студийский устав был заимствован и русскими монастырями - первым его ввел прп. Феодосии Печерский у себя в лавре, затем прп. Сергий в своем монастыре. Известен еще Афонский устав, или Святыя Горы, - X век.
Лавра - слово греческое, значит улочка, тесная улица, переулок или вообще уединенное место. Лаврами у греков называли монастыри, где каждый монах жил отдельно в келий, отделенный от других некоторым пространством, сходясь с братиями в субботу и воскресенье на богослужение.
Заслуга прп. Сергия как деятеля состоит еще и в том, что он окончательно и бесповоротно утвердил на примере своей обители в монастырях Руси «общежитие», в отличие от греческого «особножития». Все бедны одинаково, и все равны.
В это время Сергий посещает вернувшегося из Константинополя святителя Алексия, где последнего посвятили по смерти Феогноста в митрополиты. Сразу почувствовав духовное родство, Алексий и Сергий становятся на всю жизнь друзьями. Потом они не раз говорили, что дело Троицкой лавры - дело общерусское, мессианское. Обитель-родоначальница должна » служить примером жития для всего русского монашества.
Летопись упоминает о первом видении Преподобного, связанном именно с устройством жизни русской лавры.