Виват, Романовы!
Шрифт:
Декабристы переглядываются.
Бестужев-Рюмин. Двадцать четыре.
Муравьёв-Апостол. Двадцать восемь.
Пестель. Тридцать два.
Александр. А мне сорок семь. Хотя на самом деле уже все сорок восемь. Мимо меня, естественно, прошло более, чем мимо вас.
Пестель. Опять кривляетесь, Александр Павлович? В вашем положении это довольно неумно.
Александр. В моём положении разве это имеет значение? Раз уж вы
Муравьёв-Апостол. Вы не удивлены?
Александр. Нет, не удивлён.
Бестужев-Рюмин. В таком случае позвольте прояснить. Мы – не заговорщики. Заговорщики – трусливые, подлые негодяи, совершающие преступление исподтишка. Бьющие врага из-за угла. Вам должна быть понятна разница. Вы с этими людьми были коротко знакомы. В юности.
Александр (грустно). Да, прошу прощения, если я вас обидел этим словом. «Декабристы» звучит красивей. Впрочем, цель одна: вы хотите моей смерти?
Пестель. Мы пришли, чтобы судить вас. Вот наши обвинения. Сергей Иванович, зачитай их государю вслух.
Муравьёв-Апостол достает из кармана свиток. Тот раскатывается до пола. Начинает читать. Александр слушает.
Муравьёв-Апостол. …И главное: вступая на престол, вы обещали дать народу Конституцию. Народ ждал двадцать пять лет. Где Конституция?
Александр. По дороге в Петербург, я надеюсь.
Пестель. Вы снова ёрничаете? Вам не стыдно? Вы обманули ожидания людей!
Александр. Возможно. И я об этом искренне сожалею. Я люблю людей.
Муравьёв-Апостол. Так вы признаёте себя виновным?
Александр. Нет.
Декабристы удивлённо переглядываются.
Пестель. Весьма внезапный ответ. Вы сказали, что сожалеете… и при этом не признаёте вины?
Александр. Перед кем?
Пестель. Перед народом.
Александр. А где здесь народ, перед которым я должен признавать её?
Бестужев-Рюмин. Мы представляем народ!
Александр. Вы? Хм. Вы трое? Вы пришли меня судить? Вы судьи? Вас на это уполномочили?
Пестель. Мы те, кто взял на себя ответственность противостоять вам!
Александр. Господа, но вы взяли как-то слишком много на себя… вам так не кажется?
Пестель. А вам? Вы – император Всероссийский! Вы ни за что ответственности нести не хотите!
Александр. Я и так ответственен уже за всё. Но прежде – перед Богом. Перед ним и буду отвечать. А перед вами, вы уж простите, нет. Я не обязан.
Пестель (разводя руками). Простите, но тогда мы вас убьём. Вынужденно.
Александр (пожимая плечами). Убивайте. Я буду очень благодарен. Вы облегчите мне задачу.
Пестель (удивлённо). Я от вас ожидал другого. Что вы покаетесь… Что вам хотя бы будет стыдно.
Александр. Нет. Мне не стыдно. Мне грустно. Я смотрю на вас и вспоминаю себя в те же годы. Я вам завидую. Я тоже был преисполнен сострадания к своей стране. Мечтал о новом мире. Где всем будет хорошо. Превыше всего ценил свободу. Я, в общем-то, ничего не знал. И ничего не сделал совсем уж оригинального. На самом деле я был плохо подготовлен. Я, к своему стыду, по-русски хуже говорил, чем по-французски. Но за что ещё мне должно быть стыдно?
Пестель. За то, что вы испортили Россию!
Александр. Послушайте, выбирайте выражения, звучит как-то пошловато! Ей-богу, она досталась мне уже… видавшей виды.
Пестель (возмущённо)* Слушать ваши юродства нет никаких сил! В этом разговоре весь вы! Вы скользкий тип! Вы не можете отвечать искренне, правдиво, честно!
Бестужев-Рюмин. Вы лицемерны, самовлюблены!
Муравьёв-Апостол. Трусливы и хитры!
Александр (вздыхая). Да, таков уж я… вот беда! Не повезло России…
Муравьёв-Апостол (резко). Вы были в греховной связи с Наполеоном Бонапартом!! Вы извращенец!
Александр. И это тоже правда. Вот тут я полностью признаю свою вину. Я, правда, не очень понимаю, в чем тут злой умысел мой был… За что должно быть стыдно? Ну да ладно. Я допустил ошибку, тут я каюсь. Я извращенец. (Подумав немного.) И вы не представляете, насколько! Я ещё и в женскую одежду люблю переодеваться.
Пестель Господи…
Александр. Да, нехорошо. Но что поделаешь… таков уж я…
Муравьёв-Апостол. О господи, бедная ваша жена!!!
Пестель. Я вижу, что вы не желаете говорить серьёзно. Это в вашем стиле – уходить от неприятных тем и проблем.(Встаёт.) Читай, Серёжа, приговор.
Муравьёв-Апостол. Ваше Величество, император Александр Павлович Романов. За совершённые вами многочисленные преступления против закона (свержение вашего отца), народа (отдали его на растерзание Аракчееву) и Бога (вступали в извращённые связи)…
Александр. Простите, что перебиваю. Поправить должен. Сам себе я адвокат. Вступил только в одну. Одна извращённая связь была. А так я вообще был до двадцати восьми лет девственником. Это так. Чтоб просто знали.
Бестужев-Рюмин (поражённо). Не может быть?! До двадцати восьми? Вообще ни с кем?
Александр. Ни разу. Только целовался. И только с женщинами. Вернее будет сказать, что они меня целовали…
Бестужев-Рюмин. Слушайте, но у вас же репутация ДонЖуана и развратника!