Виза на Кубу
Шрифт:
— Ты действительно считаешь, что я в опасности? — спросила она неожиданно изменившимся голосом.
Стоя на коленях на диване в смятом платье, натянутом на грудь, она устремила на него пристальный и тревожный взгляд.
— Да, они никогда не поверят, что наша встреча была случайной...
— Но это ужасно!
— Гораздо ужасней, чем ты думаешь, — вздохнул Малко. — Я невольно поставил тебя в очень сложное положение. Даже если через пять минут я тебя покину и никогда больше не увижу, твоей жизни угрожает опасность. Ты знаешь, что Ж-2 не шутит.
Лицо Ракели побледнело. Она
— Но что мне делать? А как же ты?
— Что касается меня, это зависит от тебя. Я тебе объясню ситуацию. Ж-2 за мной следит, но этим вечером они меня потеряли. Я назначил встречу с человеком, которого я должен вывезти с Кубы. Речь идет об одном важном сотруднике Ж-2.
— Ж-2! Но это же последние негодяи!
Этот возглас непроизвольно вырвался из ее груди.
— Да, — сказал Малко. — Но этот человек собирается работать на американцев. Сейчас он скрывается, но скоро Ж-2 найдет его. Если удастся избежать этого, то мы — все втроем — будем иметь крошечный шанс покинуть Кубу.
Ракель смотрела на него с искаженным от тревоги лицом.
— Все готово, но то, что сейчас происходит, полностью расстраивает наши планы. До рассвета мне необходимо встретиться с этим человеком, но мне негде его спрятать. Единственное, что мне остается, это привести его сюда.
Ракель вытаращила свои большие черные глаза.
— Сюда?! Но это же не мой дом!
Она посмотрела на него так, словно он сказал невероятную глупость.
— Именно. Этот дом ниспослан нам самим провидением. Мы могли бы укрыться в нем на срок, необходимый для организации эксфильтрации.
— Что такое эксфильтрация?
— Наш отъезд из Гаваны.
— А куда?
— За пределы Кубы. В Америку или в Мексику.
— А я?
— Я увожу тебя с собой.
Ужасно, но Херминия, по всей видимости, не сможет воспользоваться паспортом, который Малко запросил для нее. Возможно, она выпутается благодаря сведениям, которые сообщила Ж-2. Теперь она неприкосновенна. Было бы самоубийством пытаться вырвать ее из лап Ж-2. Впрочем, она была сломлена и смирилась со своей судьбой. Малко понял это по ее взгляду. В таком случае, хотя бы использовать ее паспорт...
Пожалуй, это было слишком для Ракели. Она взялась обеими руками за голову.
— Я схожу с ума! — простонала она. — Я схожу с ума. Из того, что ты говоришь, я ничего не понимаю.
— Тем не менее, все ясно. У тебя есть две возможности на выбор. Либо ты соглашаешься на то, чтобы мы пробыли здесь время, необходимое для нашей подготовки, и затем все трое попытались бы покинуть Кубу со всем вытекающим отсюда риском. Либо ты просишь меня немедленно уйти, что я и делаю... Но в таком случае я ничем не смогу помочь, чтобы защитить тебя от Ж-2. Я знаю, что это трудный выбор, и я бы все отдал, чтобы не навязывать его тебе.
Ракель смотрела застывшим взглядом перед собой.
— Покинуть Кубу! — медленно проговорила она. — Я об этом часто думала, когда была в Европе, но я никого не знала, и это казалось так трудно.
Малко посмотрел на часы.
— Надо решаться, — мягко сказал он. — Я имею в своем распоряжении всего лишь несколько часов. Потом будет слишком поздно.
Ракель бросила на него почти болезненный взгляд.
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
— Ты знаешь, что тебе придется рисковать жизнью, — подчеркнул он. — Если я сейчас от тебя уйду, у тебя, возможно, и будут неприятности, но они тебя не убьют...
Она медленно покачала головой.
— Я не хочу терять свою работу и идти в тюрьму. Я знаю, как они действуют. В течение многих лет я буду вынуждена рубить сахарный тростник.
Малко обнял ее, сжимая изо всех сил.
— Ты чудная женщина!
Ракель отстранилась от него.
— Что я должна делать?
На его губах появилась невеселая улыбка.
— В настоящую минуту — молиться. Сейчас я поеду за перебежчиком из Ж-2. Надеюсь, что все будет хорошо.
— Это опасно?
— Да.
— Боже...
— Не бойся. Главное — сиди на месте. Ты уверена, что твои друзья не вернутся раньше чем через три дня?
— Уверена.
— Не будет никаких визитеров, людей, которые смогут заметить присутствие постороннего?
— Нет, не думаю.
— Кто знает, что ты здесь?
— Никто, кроме моих друзей.
— Твое отсутствие ни у кого не вызовет беспокойства? Ракель округлила глаза.
— Мое отсутствие? Нет, я сказала, что проведу уик-энд в Варадеро.
— Хорошо. Агенты Ж-2 видели тебя со мной. Если я исчезну, они будут следить за всеми, кто со мной контактировал. То есть и за тобой.
— Но в таком случае я не смогу вернуться к себе?
— Нет.
Ракель была ошеломлена.
— Но если мы уезжаем, что я буду делать? У меня ничего здесь нет. Все мои вещи находятся...
Малко обнял ее.
— Если все пройдет хорошо, ты начнешь новую жизнь... Но ты не сможешь заехать к себе. Ты поедешь в том, в чем ты есть.
— Но мои вещи?
— Ты не сможешь ничего взять. Ну, а теперь я пошел.
Слезы брызнули из глаз Ракели, но она не протестовала, когда Малко открыл дверь. Она вышла за ним в сад. Он уселся в «ниссан» и достал спрятанный под сиденьем пистолет. Ракель пристально посмотрела на оружие.
— Ты действительно сказал мне правду? — странным голосом спросила она.
— Оставь ворота открытыми. Если со мной что-нибудь произойдет, ты ничего не знаешь, просто у тебя была со мной интрижка. Ничего не отрицай. Только забудь то, что я тебе говорил.
Малко сел за руль и включил мотор, не зажигая фар. Перед тем, как отъехать, он спросил у нее:
— Есть ли тут поблизости телефонная будка?
— Через пять перекрестков по улице М., — прокричала она.
Темнота поглотила Ракель. Малко зажег фары, которые осветили безлюдную улицу. У него была холодная и ясная голова. Жребий брошен. Как говорят американцы: «One bridge after another» [37] . Он не хотел думать об отъезде. Сначала надо было вырвать Баямо из лап его бывших друзей.
37
После одного моста бывает другой (англ.).