Виза на Кубу
Шрифт:
— Нет, нет, — восклицала Херминия. — Я ничего не знаю, компаньеро. Я тебе клянусь.
Фаусто Моралес ласково склонился к ней и успокаивающе сказал:
— Bobo, te engano... [35]
Одновременно он сжал изо всех сил щипцы и отрезал часть соска. От сильнейшей боли Херминия порвала ремень, удерживающий ее левую руку, и ударила мучителя по лицу. По ее груди текла кровь. Охваченная нервным припадком, она попыталась вырваться из кресла и, подобно бешеной кошке, освободилась от пут. Соскользнув на пол и сжимая обеими руками свою искалеченную
35
Дура, я заставлю тебя говорить (исп.).
— Теперь перестань ломать дурочку. Иначе, покончив с твоими грудями, мы продолжим здесь... Компаньеро Оросман хочет, чтобы ты заговорила.
Его пальцы залезли между ее ног. Херминии казалось, что она теряет сознание. Ни бог, ни дьявол не могли избавить ее от этих мучений.
Предчувствуя недоброе, Малко вошел в зал «Тропиканы» под открытым небом. Он заметил, что за ним велась слежка: несколько машин, мотоцикл и даже странные зеваки, которые бродили вокруг «Виктории». Он оставил в номере свой заминированный атташе-кейс, надеясь, что взрывчатка действительно не поддается обнаружению.
Все тот же официант встретил Малко сообщнической улыбкой и посадил его в первый ряд.
— Буэнос ночес, сеньор!
Будет ли выступать Херминия?
Представление началось, и на сцене появились девушки. Сидя в первом ряду, Малко увидел Херминию, танцующую перед лысым русским, очарованным ее узкими бедрами и острыми грудями.
Малко внимательно посмотрел на нее. Радость видеть ее живой и невредимой неожиданно сменилась тревожным чувством. Она не танцевала со своим обычным пылом, казалась потухшей, и движения ее очень гибкого тела были какие-то неловкие. В промежутке между двумя фигурами Херминия споткнулась, и ему показалось, что она сейчас грохнется на сцене. Ее глаза казались запавшими.
Что-то было не так. С волнением он досмотрел представление до конца и, как только закончился последний номер, устремился за кулисы.
Никто его не остановил, когда он добрался до поставленного на открытом воздухе стола, за которым отдыхала группа танцовщиц. Херминия заметила его, быстро поднялась и с застывшей улыбкой на губах пошла ему навстречу. Вблизи ее лицо было еще более осунувшимся, и одна сторона ее рта вспухла, как после удара. Краем глаза Малко заметил агента службы госбезопасности, который, прислонившись к дереву, упорно смотрел в другую сторону.
— Добрый вечер, — сказал Малко. — Я беспокоился. Как все прошло вчера? Когда они тебя отпустили?
Херминия искусственно улыбнулась, в результате чего одна сторона ее рта скривилась.
— Все идет хорошо. Они меня немного избили, но в конце концов освободили прямо перед началом представления.
Голос звучал фальшиво, и ее взгляд избегал глаз Малко. Он посмотрел на нее внимательней и заметил, что под ее майкой имеется какое-то утолщение, нечто вроде бандажа.
— Они тебя пытали?
— Нет, нет.
На этот раз он был уверен, что она лжет. Еще более приглушенным голосом Херминия добавила:
— Они мне запретили контакты с иностранцами. Иначе меня отправят в тюрьму.
— Ты больше не хочешь уехать в Майами? — спросил Малко, чтобы снять неловкость.
— Нет, это невозможно.
Он видел в ее глазах слезы. Несомненно, произошло что-то ужасное. Херминия была сломлена.
— А как же наш друг? — спросил он.
Херминия быстро огляделась вокруг и подняла голову, как бы целуя его.
— Набирай 326531. После двух гудков повесь трубку, во второй раз дождись первого гудка и тоже повесь. Затем он тебе ответит...
Херминия устояла перед «Сакамюэласом», зная, что если она выдаст номер телефона Баямо, то обречет себя на смерть. Уже с первого допроса Ж-2 догадывалась, что она знает номер телефона. Ее губы слегка коснулись шеи Малко, она улыбнулась ему вымученной улыбкой и проговорила слегка надтреснутым голосом:
— Прощай, с богом.
После чего Херминия ушла, не оборачиваясь.
С тяжелым сердцем Малко вернулся на свое место. Через четверть часа представление возобновилось и, воспользовавшись моментом, когда потухли прожекторы, Малко поднялся и пошел к выходу. Решив оставить здесь свою машину, он направился к ожидавшим пассажиров такси для туристов.
— "Свободная Гавана", — сказал он шоферу.
У него было тревожно на сердце.
Кубинцы хотели любой ценой заполучить Луиса Мигеля Баямо и знали, что он готовится перейти к американцам. Чтобы выманить его из убежища, на их взгляд, было лишь одно средство: нужно, чтобы операция по его переброске началась. При этом они нисколько не рисковали, так как все было под их контролем.
Но для этого требовалось пособничество Херминии. Малко не строил себе никаких иллюзий. Ж-2 контролировала все его встречи с Херминией. Таким образом, если кубинцы вывели Херминию из игры, это могло означать лишь одно. Они больше в ней не нуждаются, потому что знают, где находится Баямо... Херминия им сказала... Если Баямо арестован, то Малко тем более им не нужен... Его арестовать очень просто. И отправить к plantados [36] , которые, согласно воле Фиделя, уже тридцать лет прозябают в тюрьме... Такси остановилось напротив входа в «Свободную Гавану».
36
Политзаключенные, находящиеся в оппозиции к Фиделю Кастро.
— С вас десять долларов, сеньор.
Малко протянул деньги и вышел. Он спрашивал себя, есть ли еще время спасти Баямо, а заодно и себя самого.
Глава 9
Малко старательно набрал номер Луиса Мигеля, который ему дала Херминия, и ждал с бьющимся сердцем. Никакого ответа. С возрастающей тревогой от набрал еще раз потом второй, третий. Телефоны в Гаване были установлены восточными немцами и работали через раз. К тому же ими так усиленно манипулировала Ж-2, что целые кварталы оставались без телефонной связи... Холл в «Свободной Гаване» был полон иностранцев, среди которых находилось несколько кубинцев, сумевших туда просочиться. К счастью, телефонные кабины размещались в глубине коридора, ведущего в парикмахерскую. Это было сверхспокойное место.