Византия
Шрифт:
Но эта политика провалилась, так как она не сумела преодолеть главную трудность, с которой встретились мелкие земледельческие хозяйства, — все увеличивающийся груз налогов, необходимых для осуществления экспансий, проводимых империей. Мелкие землевладельцы обычно старались встать под защиту могущественного вельможи, оставляя ему свою землю и принимая статус, который получал все большее распространение, — статус парика. Это положение появилось еще в эпоху Юстиниана прежде всего на казенных и императорских землях. Начиная с X века государственная казна, получатель конфискаций, применяемых к земледельцам, неспособным заплатить налоги, предпочитала вместо того, чтобы продавать земли, цена на которые была очень низкой, размещать там париков, вносивших оброк — пактон, или пакт (paktori). В юридическом плане парик оставался свободным
также не мог прекратить обрабатывать землю, хотя имел право уступить ее другому землепользователю. Владелец имел возможность воспротивиться этому только в том случае, если он использовал свое право преимущественной покупки. Главное изменение заключалось фактически в налоговой системе: часть землевладельцев добивалась того, чтобы те, кто обрабатывает их землю, не регистрировались в документах налогового управления. Тогда налог, собранный с париков, включался в пактон и выплачивался лишь владельцем. Так как часть казенных земель была передана крупным землевладельцам, в особенности монастырям, большая масса париков больше не платила налоги в казну. В государстве, где одно и то же слово обозначало и гражданина, и налогоплательщика, они стали гражданами второго сорта, которых владельцы могли уступать друг другу. Это сразу привело к ослаблению как государства, так и земледельческого сословия. Таким образом, с эпохи Комнинов сельское население перестало быть общественным фундаментом власти: его место заняла аристократия.
Это важное изменение не повлияло на структуру общественного производства. Земледельческое хозяйство носило семейный характер, причем семьей являлась супружеская пара: два супруга с детьми, в некоторых случаях — вдова и ее дети. В этом хозяйстве мог иметься слуга или двое слуг, нередко даже рабов. Между земледельцами также существовала иерархия. Если земледелец имел пахотную упряжку с парой волов (зевгарий; jugum по латыни), его называли зевгарат (zeugaratos). Некоторые, наиболее удачливые, имели две упряжки, их называли ди- зевгитами (dizeugites). Менее удачливых, воидатов (bdidatos), имевших одного вола, было значительно больше. Еще более бедных называли актимонами
I Византия
(«те, у кого нет ничего») «aktemones» или «идущими пешком» (pezoi), в противоположность тем, у кого были тягловые животные. Эти последние могли выжить только благодаря своему саду или нанимаясь для работы на землях более удачливых земледельцев. Они могли также селиться на тех редких землях, которые еще не были распределены между вельможами. Дизевгиты встречались довольно редко: им недоставало рабочих рук, но рабы ценились очень высоко, а наемный труд стоил намного дороже, чем работа членов семьи. Практически не имелось земледельцев, разбогатевших только в результате своих трудов: общественное восхождение происходило лишь по причинам политического характера, например в результате военного успеха.
ГОРОДСКИЕ РЕМЕСЛЕННИКИ
Общественное устройство ремесленников очень похоже на общественное устройство земледельческих хозяйств. Мастер работал со своей семьей в лавочке, которую он снимал, и использовал орудия труда, которые ему принадлежали, как и сырье. Пошив из материала заказчика применялся редко. Однако некоторые мастера имели наемных работников и рабов в количестве намного большем, чем требовалось одному мастеру, так, что они могли открыть вторую мастерскую. В Константинополе вводилась регламентация, препятствовавшая слишком высокой концентрации производств, однако в некоторых провинциальных городах существовали мастерские, далеко выходившие за рамки семейного предприятия. В основном это были предприятия по шитью одежды из шелка: подобный случай имел место в Фивах в XII веке; причем частью рабочей силы, очень квалифицированной, были евреи.
Гиды цивилизаций |
Мы имеем некоторое представление о ценах и арендной плате за лавочку в Константинополе. Цены были очень высокими, в несколько золотых либр. Естественно, они оказались недосягаемыми для большей части мелких ремесленников, тем более работников, которые хотели бы стать владельцами предприятий. Как и вся земля в городе, лавочки также являлись собственностью аристократов и церковных учреждений — соборов и монастырей. Арендные выплаты были более разумными, но чистая прибыль лавочника, оплатившего все свои обязательства, оставалась очень небольшой.
Что касается ремесленников, то, если не случалось серьезных кризисов, нищета им не грозила, однако они не имели средств, чтобы купить лавочку и таким образом изменить свое положение. Лавочники, розничные торговцы и ремесленники составляли основу среднего класса как в Константинополе, так и в провинции. Материальное благополучие, ставшее весьма заметным, начиная с XI века, обеспечивалось этой частью населения и являлось средством для подъема по общественной лестнице сыновей из зажиточных семей. Образование было доступно для любого, кто мог за него заплатить. Получив образование, сын лавочника имел шанс найти себе место в администрации и, участвуя в политике, таким образом приблизиться к правящему классу. В XI веке хронист Михаил Пселл неистово упрекал императоров, в особенности Михаила VI (1056—1057 гг.), за то, что они предоставляли повышения в чине за деньги. Аристократические предпочтения Комнинов, о которых он не мог узнать, так как умер в 1078 году, принесли бы ему удовлетворение, будь он жив в их эпоху.
КРУПНЫЕ ТОРГОВЦЫ
О крупных торговцах империи известно мало, поскольку они, в отличие от своих итальянских коллег, постепенно вытеснявших их в течение XII века, практически не оставили архивов. Между тем в Константинополе существовали судовладельцы, которые объединялись в компании, чтобы соединять свои капиталы или чтобы вкладывать капитал в разъездную торговлю. Торговля по большей части была морской и крайне рискованной.
Расцвет торговли, начавшийся с X века, обеспечил значительные прибыли. В то время одна из особенностей византийской системы титулов состояла в том, что император мог их продавать, по крайней мере все до титула протоспафария, — при Льве VI, в начале X века, он стоил от 12 до 18 либров. Естественно, крупный торговец мог такое себе позволить. Титул протоспафария открывал путь в члены Сената, и Михаил Пселл упрекал Константина IX Мономаха (1042—1055 гг.) именно в этом: «Он открыл Сенат целой толпе».
Алексей Комнин реагировал на эти упреки тем, что позволял притеснять таких сенаторов, а именно вынуждал их передвигаться пешком. Однажды, на переломе XII века, в ходе тяжбы между некоей женщиной и ее дядями подобные сенаторы, занимавшиеся торговлей, решили воспользоваться принадлежащей им привилегией приносить клятву на дому, но истица этому воспротивилась. Тогда император вынес решение: сенатор может торговать, оставаясь номинально сенатором, но при этом он не должен использовать привилегии. Трудно понять, были ли эти лица коммерсантами, ставшими сенаторами, или они являлись аристократами, которые стали коммерсантами.
Отметим все-таки, что Алексей не решился запретить сенаторам, а значит, и аристократам вести торговлю. Аристократия уже в течение длительного времени была связана с производством, хотя бы косвенно: в домах вельмож изготовлялись шелковые ткани, которые полноценно конкурировали, по крайней мере с X века, с тканями, изготовленными ремесленниками. Но уже при Палеологах аристократия начала разоряться, так как земель больше не было, а государственная казна опустела, что делало невозможной выплату жалованья, связанного с определенными постами и титулами. Некоторые аристократы породнились с западными торговцами: в частности, с генуэзцами, представлявшими в то время серьезную силу в Константинополе, и с венецианцами, которые были весьма значительными персонами в Фессалониках, пользуясь доходами от крупной торговли. Аристократы, остававшиеся в Константинополе после 1453 года, продолжали эту традицию.