Визит сэра Николаса
Шрифт:
— Помни об этом, — почти выдохнул он.
— Мне не стоило так злиться. В глубине души я признательна тебе за твои усилия. Но мне кажется, ты чего-то не договариваешь.
— Не договариваю? — Джонатон налил себе еще бренди. — Тебе добавить?
— Я и этого не допью. Так в чем дело? О чем еще ты умолчал?
— Тебе это не понравится.
Джонатон покачал головой с таким грустным выражением лица, что Лиззи, наверное, стало бы его жаль, если бы она не ощутила свербящую боль под ложечкой — результат
— Право, не думаю. — И тут Лиззи вдруг поняла, от какого сообщения ее брат так старается воздержаться. — Джонатон, почему ты решил рассказать мне о завещании Чарлза именно сегодня? Почему, Джонатон?
Помолчав, тот выпалил:
— Николас вернулся.
У Лиззи подпрыгнуло сердце.
— Вернулся?
— В Лондон. Приехал, кажется, только вчера.
— Понятно. — Голос у Лиззи был совершенно спокойный вопреки неистовому биению сердца и шуму крови в ушах. — Но ведь это в известной мере осложняет дело, не так ли?
Брат задумчиво сощурил глаза:
— Вот уж не знаю. Разве? Лиззи допила бренди.
— Да, если он полагает, что может вмешиваться в мою жизнь и сам заниматься моими делами.
— И это все?
— Конечно. А что еще может быть? Джонатон тяжело вздохнул:
— Кажется, я должен покаяться еще кое в чем.
— Так много за один день? — снова взвилась Лиззи. — Ты что, нарочно все это приурочил к кануну Рождества?
— Я знаю, что ты и он однажды открыли друг другу свои чувства, — тихо-тихо произнес Джонатон.
— Не говори вздор! — Лиззи мгновенно вскочила на ноги и нервно забегала по комнате. Ни один человек не знал и не знает, какие чувства она испытывала к Николасу — или думала, что испытывает. Замечание брата — чистая спекуляция на этот счет, ни на чем не основанная. — Между Николасом и мной не было ничего большего, чем обычная дружба. За все время его отсутствия я ни секунды не думала о нем.
Она говорила неправду и прекрасно это знала. Николас Коллингсуорт был очень близок к тому, чтобы завладеть ее сердцем. Однако он оскорбил и унизил ее. Она не позволит ему сделать это еще раз.
Круто развернувшись, она подошла к брату:
— Это, конечно, смешно, и все-таки объясни, почему ты думал, что между нами что-то было?
Джонатон встал и снова тяжело вздохнул.
— Потому что я тогда подслушал вас, тебя и Николаса.
— Что значит ты подслушал? — широко раскрыв глаза, спросила ошеломленная Лиззи.
— Я слышал весь ваш разговор вот в этой самой комнате. Накануне его отъезда из Англии.
— Ты подслушивал? — со свистом втянув в себя воздух, прошипела Элизабет. — Личный разговор? Как ты мог?
— Я не в прямом смысле слова подслушивал, я оказался в ловушке. Это вышло непреднамеренно, — с возмущением заявил Джонатон. — Не ты одна назначила свидание
— Но это не было свиданием!
— Было бы, если бы все вышло по-твоему, — с ухмылкой отрезал Джонатон.
— Мне следовало задушить тебя пять минут назад, когда у меня была такая возможность!
— Пустые угрозы ничего не значили, когда мы были детьми, они ничего не значат и теперь. Кроме того, я вне досягаемости и намерен оставаться вне досягаемости.
Он развернул кресло и поставил его перед собой, как делал мальчишкой, когда его дразнилки приводили Элизабет в бешенство. Она ничуть не удивилась бы, если бы Джонатон сейчас показал ей язык.
— Ну так вот, как я уже говорил, я назначил в библиотеке свидание очаровательной молодой особе. Я не назову ее имя, но она была мила. Просто очень мила.
—Ну и?
— Ну и когда я услышал шаги Николаса, то спрятался за диваном, потому что думал, что это пришла она, и хотел устроить ей сюрприз.
— За этим диваном? — спросила Элизабет, показывая на диван у дальней стены.
— За этим самым. Можешь себе представить, каким сюрпризом для меня было появление Николаса вместо прелестной юной леди…
— Имя которой ты позабыл, — не без яду вставила свое слово Лиззи.
— Оно тебе ни к чему. Так или иначе, Николас был в библиотеке, а я пытался придумать, как объяснить ему мое присутствие, но тут вошла ты. Я не имел представления, каким образом выпутаться из создавшегося положения без величайшего конфуза для всех заинтересованных лиц, и решил, что лучше всего сидеть молча.
Лиззи скрипнула зубами.
— Значит, ты сидел за диваном все время? Он кивнул.
— Но ты никогда не сказал мне об этом ни слова. — Лиззи скрестила руки на груди. — Почему?
— Потому что тогда я думал, что Николас прав. — Джонатон слегка приподнял плечи и посмотрел Лиззи в глаза — ни дать ни взять самый настоящий герцог, а не какой-то противный старший брат. — Я решил, что происходящее между вами гораздо менее значительно, чем то, что существует между тобой и Чарлзом. Однако оглядываясь назад, я начинаю думать, что был тогда не прав.
—Что?
— Я уверен, что вы с мужем любили друг друга, но далеко не убежден, что то была… — он сделал паузу, — …великая страсть.
— Великая страсть? — Лиззи повысила голос. — Ты спятил? Великая страсть? Не могу поверить, что ты смог сочинить нечто столь смешное. Явно начитался маминых романов и папиных стихов! Великие страсти существуют только в романах и стихах, в реальной жизни им нет места. — Она произносила эти слова без раздумья, а в глубине сознания дивилась тому, когда успела стать такой скучной ханжой.