Визитная карточка флота
Шрифт:
Вот оно что… Татьяна вертела в пальцах маленький эмалевый значок и вспоминала тревожные весенние дни пятилетней давности. Тогда на устах у всех был маленький остров в далеком Карибском море. Татьяна волновалась за старшего брата Андрея, который с отрядом советских военных кораблей находился в Средиземном море. Понимала, что наша страна не может оставить в беде кубинцев. Так оно и было. Хотя корабли не пошли через океан, но гнев народов и мудрая политика Советского правительства удержали американцев от расширения агрессии.
— Хименес был на Плайя-Хирон? — спросила Татьяна.
— Нет, он был тогда в Гаване. Рассказывает, что все ее жители высыпали на улицы с охотничьими ружьями, мачете и даже с кухонными ножами и кричали: «Американцы, попробуйте сунуться!»
— Куда же мы едем? — спросила Татьяна у Томпа, когда «форд» миновал окраины города.
— В Финха-ла-Вихия. Там усадьба-музей Эрнеста Хемингуэя, единственного янки, которого чтят на Кубе.
Хименес Риверо, услышавший знакомые слова, снова увлеченно заговорил, жестикулируя свободной правой рукой, руль он держал одной левой.
— Он рассказывает, что дон Эрнесто — так они величают Хемингуэя называл Кубу второй родиной. Он хорошо понимал свободолюбивый кубинский народ.
Впереди показался населенный пункт, очень похожий издали на старое украинское село: приземистые белые хатки, утопающие в зелени, только вместо верб в палисадниках голенастые пальмы.
— Кохимар, — пояснил Томп. — Теперь небольшое курортное местечко. Во времена Эрнеста Хемингуэя это была рыбацкая деревенька. Как раз в ней жил старик, который отправился в море за своей огромной рыбой и привез писателю звание Нобелевского лауреата. Почти каждого жителя Кохимара Хемингуэй знал по имени…
Машина затормозила перед высокой белой ротондой. Хименес вынырнул из кабины первым и открыл дверцу перед Татьяной. За колоннами она увидела высокий каменный постамент, а на ней бронзовый бюст писателя.
Хименес вынул из кабины несколько цветков, положил их возле косо срезанного плеча писателя и стал что-то взволнованно говорить, обращаясь к Татьяне.
— Компанейро Хименес рассказывает, что памятник поставили рыбаки Кохимара на свои трудовые гроши. Пустили шапку по кругу — и собрали необходимые средства. Недавно здесь была Мери Хемингуэй, вдова писателя, она со слезами на глазах благодарила жителей Кохимара за добрую память о ее муже…
Снова сели в машину, Хименес Риверо включил скорость, и через несколько минут «форд» вырулил на стоянку возле усадьбы-музея.
— Вы меня простите великодушно, — сказал Татьяне Ян Томп, когда они ехали обратно в Гавану. — Может, вам было неинтересно, может, зря я потащил вас в Финха-ла-Вихия? Но лично меня волнует судьба двух зарубежных писателей — романтических бродяг Эрнеста Хемингуэя и француза Антуана Сент-Экзюпери. Я нахожу у них родство душ, явное сходство судеб, хотя писали они по-разному и о разном…
— Напрасно вы извиняетесь, Ян! — перебила его Татьяна. — Я вам очень благодарна за эту поездку. И вообще вы у меня, как добрый джинн из сказки, — ласково взглянула она на Томпа.
— Глоток доброго джина пьянит, — грустно усмехнулся Томп, — а вы на меня смотрите совсем тресвыми гласами…
Она спрятала улыбку и действительно «тресвыми гласами» посмотрела на соседа. «Наверно, — подумала она, — не в одной Эстонии сохнут девушки по белокурому великану, который в прямом смысле носил бы свою жену на руках. Завидно, только сердцу нельзя приказать».
Потом она неожиданно задремала. Заметив это, спутники замолкли, компанейро Хименес перестал оборачиваться к заднему сиденью. А Татьяна склонилась к могучему плечу Яна, ей слышалась рокочущая музыка Баха, грезился в зеленом пламени деревьев высокий домик с башней и балкончиком, который вороньим гнездом прилепился на углу, домик такой же причудливый и странный, как фантазия его хозяина — великого духом писателя и слабого, мнительного человека.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«ЗОЛОТАЯ ТОЧКА» ПЛАНЕТЫ
Глава 1
Случай свел их в одном купе скорого поезда. Точнее, на первых порах капитан медицинской службы Свирь попал в женское общество, но, когда тронулись, пришла молоденькая проводница и предложила ему поменяться местами с дамой, которая оказалась одна среди мужчин.
— В преферанс играете, капитан? — встретили его вопросом попутчики. Он кивнул, и тут же расчертили лист под первую пульку.
Двое партнеров играли азартно, сопровождая ходы стандартными прибаутками:
— Туз — он и в Африке туз!
— Мал козырек, но вашему тузу поперек!
Третий партнер, его звали Павлом Ивановичем, чаще пасовал, чувствовалось, что он сидит просто так, за компанию.
Когда расписали очки, оказался в проигрыше лишь Свирь.
— Дверь на цепочку, а выигрыш на бочку! — воскликнул один из «префасов». Павел Иванович сходил вместе со Свирем в вагон-ресторан, помог принести в купе дюжину пива.
— Вы откуда и куда, капитан? — спросил Павел Иванович, когда бутылки были опорожнены.
— После учебы к новому месту службы, — в тон ему ответил Свирь.
— Ответ, достойный кадрового офицера, — понимающе кивнул Павел Иванович и предложил: — Может, выйдем в тамбур, подымим?
Свирь не курил, но предложение принял. Попутчик разжег сигарету, затянулся разок-другой и продолжил разговор:
— Моя фамилия Русаков.
— Вы, наверно, родственник командира эскадры контр-адмирала Русакова?
— Угадали. Родной брат. Младший, разумеется. Всего лишь инженер-капитан третьего ранга запаса. Призвали на сборы, по иронии судьбы еду на корабль, построенный собственными руками.