Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо
Шрифт:
– Я выйду в сад. Вы сможете подать… это… в окно?
– Да.
Охранник, не отводя взгляда от того, кого принимал за хозяина, шагнул обратно к двери.
– Мне не нужен никакой шум, Фархад. Я не собираюсь списывать этот труп на тебя.
Пока охранник обходил дом, Визирь оделся. Открыл тяжелую раму, перекинул тело через широкий подоконник. Фархад молча принял груз из темноты.
– У тебя будет большое желание заглянуть в лицо, – сказал Визирь. – Не ошибись. Я сразу пойму, что ты это сделал.
– Тут слишком темно, чтобы смотреть в лица, –
Он вернулся минут через пятнадцать. Раскисшую землю копать было нетяжело.
– Утром я проверю это место, – сказал Фархад, глядя в затылок хозяина. Он сидел у камина, в том самом кресле. – Все будет хорошо.
– Кто еще слышал выстрел? – не оборачиваясь, отозвался Визирь.
– Никто.
– Спасибо, Фархад.
Запах горелого пороха был уже не слышен. Фархад секунду помедлил.
– Я протру пол, Рашид Гулямович.
– Напомни мне завтра, сколько я тебе должен, – ответил Визирь, вставая.
Искушение предложить Фархаду еще более выгодную работенку было велико. Но Визирь промолчал. Этот парень не убийца. Просто верный сторожевой пес.
Убийца взглянул бы в лицо мертвеца – и разделил его судьбу.
11
Где-то далеко, за несколько кварталов, прошумела машина. Ярослав приоткрыл глаза, словно надеясь поймать на потолке блик света. В детстве он провожал так каждую ночную машину – окна его комнаты выходили прямо на оживленную трассу. Какая таинственность была в этом отсвете чужой жизни – людях, не спящих ночами, людях, имеющих машины.
Теперь он не мечтал об автомобиле. Это осталось в детстве вместе с желанием иметь собаку и твердой уверенностью, что мороженое вкуснее котлет. А вот ночь… ночь и шорох чужих судеб остались с ним навсегда.
Вот только лучи фар больше не заглядывают в его окна. Тихий район, мечта пенсионера.
Порой он и себе казался пенсионером, тридцатилетним волонтером войны с иллюзиями. Редко выбирающийся из дома, живущий где-то на грани двух миров – реального и скрытого за дисплеем компьютера. Кем, интересно, считают его соседи – мать-одиночка со второго этажа, бабульки с четвертого? Главой районной мафии, просто обеспеченным бездельником… «Нигде не работает, а деньги не считает», – читалось в их взглядах.
В общем-то на это Ярославу было плевать. Писателю вовсе не нужно любить людей – достаточно любить своих героев. Они обладают теми же достоинствами и пороками, что и люди, но дороги, как собственные дети.
Тишина давила. Как он привыкал к этой тишине первые месяцы после развода, как сражался с ней – музыкой, включенным телевизором, побеждая лишь несчастных соседей. А тишина пряталась под гитарными аккордами и тарахтением телеобозревателей, терпеливо ждала, пока он смирится. Тишина – одеяние смерти, и ее не победить.
Заснуть не удавалось, но это не беда. Можно сесть за компьютер и продолжить писать… услышать наконец то, что Убивающий Словом сказал сфинге. Можно запустить «Визиты во тьму» и войти в
Все можно. И все – в том, виртуальном пространстве. Лишь там он смел и почти всемогущ. В реальной жизни человек не способен изменить даже свою судьбу – не то что судьбы человечества. Он потому и любит компьютерный мир – тот дает иллюзию власти. Во всех своих проявлениях, от мощных текстовых редакторов до сетей, где нет расстояний, и игр, где сокрушаешь цивилизации и покоряешь галактики…
Слабо скрипнула дверь. Казалось, что почти рядом, на кухне… хороша звукоизоляция! Кому-то из соседей тоже не спится.
Свет коснулся глаз сквозь закрытые веки. Ярослав присел на кровати.
На кухне горел свет.
Это был даже не страх – нельзя бояться невозможного. Просто обморочный холод в груди. Веру в то, что твой дом – твоя крепость, ломает лишь милицейский обыск или ограбление.
Нынешние воры оголодали до того, что первым делом очищают холодильник?
Он потянулся к тумбочке, открыл ящик, мимолетно удивившись, что руки не дрожат. На кухне явственно скрипнула табуретка. Ярослава словно обдало холодной водой. Он нашарил под полиэтиленовым пакетом с документами «умарекс», вытянул из бумажного плена. Тяжесть пистолета, как ни странно, не успокоила. Это лишь в его книгах герои, взяв оружие, становились уверенными и бесстрашными. Да и можно ли назвать оружием эту игрушку для трусливых мужчин?
– Из газовика в квартире стрелять глупо, – донеслось из кухни. Удивительно неприятный голос… словно знакомый, но нарочито искаженный. – Сам потравишься.
Ярослав встал. Им владело безумное желание одеться и лишь потом шагнуть через порог.
– Цивилизация придумала одежду, чтобы успешнее истреблять себя. Иллюзия защищенности, верно? Но мы драться не будем.
Кто бы там ни был, он словно читал его мысли. И в этом было какое-то призрачное утешение, начисто исключающее банальных грабителей.
Ярослав вышел в коридор, по-прежнему сжимая пистолет в руках.
На выдвинутом к двери кухни табурете сидел мужчина. Молодой, черноволосый, плотный, в наброшенном на голое тело халате. Очень знакомый. Иронически улыбающийся, разглядывающий Ярослава с покровительственным любопытством старшего брата.
– Только не стреляй, – сказал он без всякого страха. – Из этого дерьма даже в степи стрелять не стоит. Держи меня на прицеле и успокойся.
Ярослав быстро оглянулся. За спиной никого не было, и входная дверь была закрыта.