Вкус долга на алых лепестках слив
Шрифт:
Но что-то новое жгло уже внутри, пронизая печёнку и впиваясь в нервы. Неуютно стало как-то внутри. Шарахнулся отрок, извернулся. Нет, когтей чужих не пронзало его тело.
– Да что же?..
***
Шуршали, опадая, листья огромного клёна, затканного в ветхое уже алое кимоно. Шуршали, перекатываясь, подсохшие листья под метлою молодого послушника в ветхой рясе уже и аккуратно заштопанной. Стучали, медленно проходя по мощённым, монастырским тропам, старенькие, деревянные гэта, посеревшие уже от времени. С одним зелёным вместо синего шнурком.
Сгущались уже сумерки. Тихо шуршал хвоёю скрюченных сосен ветер, обдирал кимоно со смущённо прятавшегося за храмом клёна.
Продолжала шуршать по каменным тропам метла, сгоняя опавшие листья в некое подобие порядка.
– Судзуки, иди есть! – донеслось из-за здания дальнего, покосившегося слева да подпертого свежесрубленною сосной.
– Вкушайте сами, сэнсэй! Я не голоден! – сглотнув слюну, доблестно соврал юноша, да пошёл прогонять казавшиеся бесконечным потоком листья.
Метла остановилась у ноги босой, оцарапанной, с когтями длинными.
«Ногтями отросшими?..»
Молодой послушник наконец остановился, да взгляд поднял. Нет, отпустить пришлось.
Перед ним стоял худой отрок в ободранном с рукава левого, потрёпанном, синем юката. Обычный, бродячий, встрёпанный отрок, да только близ центра лба вытекали из-под кожи два коротких рога-клыка, да два таких же шло чуть повыше из-под висков.
Странное существо, достававшее ему по грудь, смотрело исподлобья. Пальцы тонкие и ободранные то сжимались, то разжимались. Гость непрошенный что-то порывался сказать, но как будто не смел. Как будто что-то затыкало ему рот.
– Ты, кажется, кушать хочешь? – улыбнулся смущённо юноша. – У нас осталось немного риса, что я сам вырастил в том году. Пойдём, я отдам тебе свою миску.
– Где этот проклятый старик? – проворчал четырёхрогий подросток. – Который почти святой?
– О, так ты учителю моему хочешь поклониться? – радостно улыбнулся Судзуки. – Так я проведу!
– Я хочу его убить! – рявкнул мальчишка.
– Ч-чего?! – шарахнулся, метлу перехватив, послушник.
– А пошто зараза эта убежал от моего Учителя?!
– Ч-чего?! – возмутился, метлу сжимая до побелевших костяшек, юноша.
– А то, что в молодости этот мерзавец обещал померяться силою с моим Учителем, честно и по-мужски! – сжал кулаки сердитый отрок, глазами, на миг позолотевшими, блеснул. – И вроде дрался гад мерзоспакостный сей честно, они, обессилев, кровью уж истекая, без чувств рухнули оба, да только душа эта паскудная и трусливая очухался первый, да сбежал торопливо в ближайший монастырь как бы принимать постриг! А потом Сэнсэй мой додраться пришёл, а тому людишке драться уже как бы и не положено!
– Так монах же он! – сердито сдунул прядь, с пучка выбившуюся на лицо, молодой послушник. – Ему же драться не положено!
– Положено там или не положено, но я его убью!
– Да не пошёл бы ты?.. – юноша метлу перехватил будто катану, направив на мелкого демона остриём… тьфу, пучком перевязанных ветвей, меж которых застрял целый и половина красных листьев.
– Я – достойный ученик своего почтенного учителя! Я заразу эту малодушную убью, как мой наставник почтенный не сумел его убить!
– Погоди… – растерянно человек моргнул. – А разве демонам присуще понимание долга перед наставниками? У вас же вроде никаких вообще законов?..
– А, это… – смущённо уже в ухе ковырнул четырёхрогий отрок, не подумавший в пути о сем, да уточнить у старших каких-нибудь чертей и синигами не додумавший.
И сердито вначале, потом растерянно смотрел на него человек.
Стемнело уже, как стояли они посреди подметённой, мощённой дороги.
Заурчало внезапно в одном животе. Потом – во втором. Шумно выдохнул рогатый отрок.
«Должен я добить врага моего учителя недобитого или не должен?..»
«Я должен этого мерзкого демона убить или не должен? Он вроде покушаться явился на моего Учителя… – человек вздохнул. – Но он же вроде пока никого не убил?..»
Темнело, шуршал листьями опавшими, разметая по вычищенной части дороги, да по прибранному двору, пронзающий до костей ветер.
Урчало в животе у обоих. Снова.
– Ты это… – носом шмыгнул молодой послушник, да блеснули на него из темноты два глаза золотых, да внезапно озарили светом тусклым пространство шагов на четырнадцать вокруг них, украшая прихрамовый двор сиянием каким-то диковинным, но жутким. – Ну, это… а если мы сейчас поедим, а утром сами у наставника моего спросим, положено ли ему драться вместо твоего наставника с тобой?
– Ну, это… – чёрт юный и мелкий живот потёр. – Так вроде разумно. Тока это… а нашто тебе меня кормить? – прищурился. – Отравить бобовою кашею хочешь? – чуть изогнулись краешки губ. – Или сверху сушённой сельдью-иваси присыпать?
Конец ознакомительного фрагмента.