Вкус к жизни
Шрифт:
– Эта птица не может летать, – пояснила я. – И как только ветка оборвётся, беркут разобьётся о скалы. Изначально была идея, что птица движется по заброшенной дороге, а её длинные, некогда могучие крылья волочатся по земле, собирая комья липкой грязи.
– Как-то всё это грустно, – заключил Мартин и всё в той же задумчивости коснулся сухими губами моего лба, после чего отстранился. – И хорошо, что ты выбрала ветку… Ни одна птица не захочет такой бесславной кончины, как пустынная дорога. Эти прекрасные создания достойны большего!
– А
– Что я?
– Что бы выбрал ты?
– Я не гордая птица, а всего лишь жалкий червь. И моё унылое существование не должно волновать ярких и беззаботных колибри.
– То есть ты бы изобразил меня в виде колибри? – удивилась я подобному сравнению, но Мартин уже переступил порог комнаты.
– Идём ужинать, пока всё окончательно не остыло, – прохрипел он, уныло улыбаясь.
Я вдруг подумала, что не стоило ему показывать свою работу, но уже сидя за столом, от этого уныния не осталось и следа. Мартин распоряжался вином, щедрыми кусками нарезал запечённое мясо, услужливо предложил на выбор соус.
Сегодня на нём была тёмно-синяя шёлковая рубашка. Она интересно оттеняла глаза, делая их цвет более насыщенным и глубоким. Грозовая туча из взгляда ушла, оставляя безграничную синь ночного неба.
– Мы снова остались одни? – оглянулась я, больше не чувствуя себя в безопасности.
Мартин безразлично пожал плечами:
– Как видишь, я принял к сведению все твои замечания. Прости, не позаботился о том, чтобы тебе было достаточно комфортно. Если хочешь, можно переоборудовать под мастерскую тренажёрный зал. Это не займёт много времени, зато ты сможешь прятаться там от назойливой прислуги.
– Я думала, ты позволишь мне пользоваться своей… – вздохнула я, но Мартин отрицательно покачал головой.
– Не самая удачная идея. Как ты успела заметить, я тяжело переношу, когда кто-то пытается вклиниться в личное пространство.
– Да, но в сегодняшнем разговоре ты дал понять, что меня эти ограничения не касаются.
– Мы говорили о спальне, – мягко, но тем не менее достаточно упёрто улыбнулся Мартин.
Я не удержалась от ответной колкости:
– Не уверена, что твоя спальня для кого-то покажется чем-то сродни покорённой вершине.
– А мастерская?
– А вот мастерская вполне!
– Ты не меняешься и уже привычно делаешь весьма нетрадиционный выбор.
– Нетрадиционный среди других таких же соискателей? – догадалась я. – Удивлять всегда приятнее, чем лишний раз подтверждать верность стереотипам. К тому же я гораздо умнее: зачем просить то, что ты и так готов мне предложить?
Мартин предсказуемо хмыкнул.
– А ты, конечно же, хочешь чего-то большего?
– Ну да, чего-то более значительного, чем доступ к телу, – легко усмехнулась я, а он смахнул со лба несуществующий пот.
– Я уж боялся, что ты скажешь «к члену», – пояснил свой жест, но я сдержалась от предательского смешка и очень серьёзно покачала головой.
– Я вовсе не так мелочна. Меня интересуешь ты целиком, а отдельные
– А мастерская?.. – ещё раз задал он ключевой вопрос, и я снова кивнула.
– А мастерская – да.
Чтобы осмыслить сказанное и услышанное, Мартину понадобилось время. Это время он потратил, чтобы всё-таки разобраться с мясом. Простейшие инстинкты вроде утоления голода или жажды не мешали ему периодически бросать на меня многозначительные взгляды. Он то щурился, будто пытался в чём-то меня уличить, то смотрел, не мигая, позволяя заметить в глубине голубых глаз лепестки адского пламени. Оно сжигало его изнутри и Мартин был не против поделиться горечью и пеплом, что подступали к границам.
– Кто такой Марк? – задала я опасный вопрос, чем разрушила череду всех его взглядов, раздумий, сомнений.
Мартин на короткое время перестал жевать и прежде чем ответить, сделал большой глоток вина. Я тоже выпила, но поморщилась – слишком сладко на мой вкус.
– Марк – мануальный терапевт, – ответил между тем Мартин, словно не понимая, к чему я начала подобный разговор.
Мне следовало кивнуть, что я и сделала, принимая информацию к сведению.
– Он слишком молод, ты не находишь?
– Да не то, чтобы молод… – задумчиво пробормотал Мартин и сделал ещё глоток, а следом за ним сразу два. – Если не ошибаюсь, ему исполнилось тридцать восемь. Достаточно опытный. Но это на мой вкус, – добавил он, едко ухмыльнувшись.
Под прямым насмешливым взглядом мне пришлось поёрзать.
– А кажется моложе…
– Просто следит за собой. Поверь, это значительно облегчает процесс притирания.
Мне снова пришлось кивнуть. На этот раз весьма неоднозначно. Мяться и деликатничать я не любила, потому спросила в лоб:
– Вы с ним спите?
Очередным глотком вина Мартин едва не поперхнулся, потому его недоумение вышло сухим и сдавленным:
– Что?
– Марк твой любовник? – задала я вопрос так, что понять его неправильно было просто нереально.
Мартин промокнул губы салфеткой и торопливо отбросил её на стол.
– Та-ак… – потянул он с язвительной улыбкой.
– Или задавать такие вопросы мне непозволительно? – невинно поинтересовалась я и вот теперь намеренно тянула время, спрятавшись за бокалом.
Густое красное вино будто утратило приторную сладость, ласково прокатилось по языку и разлило по груди приятный жар. А впрочем, причиной тому могло быть и не вино… Мартин широко и опасно оскалился, глянул на меня недоверчиво.
– Мне показалось или в твоих словах прозвучала жгучая ревность?
– Ревность? С чего бы ей звучать в моих словах? – натурально удивилась я, а Мартин свободно откинулся на спинку стула, окончательно потеряв интерес к еде.
– Не знаю… Кажется, повода я не давал… – поддержал он моё удивление, но обвинительно смотреть не перестал, пусть и скрасил всё это доброй порцией жаркого веселья.