Вкус крови
Шрифт:
– Сегодня довольно-таки прохладно, – сообщил Малкин, наблюдая, как Купер медленно поворачивается перед открытым огнем, пытаясь хоть как-то согреться.
– Да уж, ничего не скажешь.
– Эту старую развалюху надо сильно протапливать зимой. Но мне кажется, что я уже привык к прохладе. Понимаете, я здесь вырос и прожил всю свою жизнь. Ничего другого я никогда не знал. Говорят, что на холоде кровь разжижается, вроде бы как для компенсации.
Холод был везде. Даже когда Бен стоял прямо перед горящим углем, ему было тепло только с одной стороны. Холод продолжал висеть на его плечах, как паразит, который вытягивал тепло его тела и присосался к
– Да уж, ну и погодка у вас здесь, наверху… И что, снега много выпало? – поинтересовался констебль.
– Ну да. Здесь снег скапливается в первую очередь. А потом он спускается вон по той долине, и холмы направляют ветер так, что он сносит снег прямо на Харроп. Так что после того, как кончают дуть ветра, внизу можно видеть громадные заносы. Вам бы приехать сюда зимой семьдесят восьмого! Если хотите знать, тогда была не просто зима, а целых полторы зимы. Мы тогда несколько дней не могли отыскать машину. Как сейчас помню, это был «Форд Эскорт». Так вот, когда мы наконец его откопали, то под капотом был сплошной смерзшийся снег. Да уж, тогда люди ходили здесь по стенам, потому что снег был таким глубоким, что из него торчали только верхушки стен. Тогда они были единственной твердой поверхностью на мили вокруг.
– Я, в общем-то, помню ту зиму, – сказал Купер. Ведь в то время ему было уже шесть лет, и из-за снега он несколько дней не ходил в школу. Возможно, что его вообще не выпускали на улицу, но он наблюдал за ней через окно в своей комнате, прижимаясь носом к холодному стеклу и рисуя узоры на оконной изморози. А может быть, его родители разрешили ему выйти, когда большая часть снега уже сошла. Бен помнил, как его брат Мэтт забрасывал его снежками, которые, когда попадали в него, казались сделанными из дерева, но быстро таяли, превращаясь в холодную кашицу, и стекали ему за воротник. С тех пор, насколько он мог вспомнить, подобного снегопада не было. Не было больше настоящего снега.
– Проходите в комнату, – предложил Малкин, – и грейтесь.
«Комнатой» он называл некоторое подобие гостиной, главное место в которой занимал громадный дубовый стол. С одной стороны его ножки стояли на ковре, а на другом конце ковер был скатан и обнажал половицы, которые пытались просушить от влаги. Так как половицы были старыми, между ними зияли громадные щели. Стоя на полу, Бен чувствовал, как из подпола тоже тянет сквозняком, и у него создалось впечатление, что он стоит над открытой дверцей холодильника. На подоконнике стояла бутылка молока и лежала неразрезанная буханка хлеба, рядом с которыми находились стальные столовые приборы. Возле древнего кресла, стоявшего под стандартным торшером, была сложена целая кипа старых газет. На картине, висевшей на стене и написанной масляными красками, было изображено стадо коричневых коров на фоне мрачного зимнего пейзажа. Горы на горизонте были больше похожи на Швейцарию, а не на Дербишир – настоящие вершины.
– Не думал, что кто-то еще помнит о катастрофе «Ланкастера», – заговорил Малкин. – Слишком давно это было.
– Пятьдесят семь лет назад, – уточнил Купер, пытаясь устроиться на краю ковра.
– Тогда мне было всего восемь лет.
– Но вы же этого не забыли, нет?
– Конечно, не забыл. На меня это произвело сильное впечатление. В таком возрасте подобные вещи врезаются в память. Сейчас я уже не всегда помню, что было пять
– Но вы не такой уж старый, – заметил Бен. – Всего шестьдесят пять? В наше время это ничто. Просто пенсионный возраст, и всё.
– Пенсионный, говорите? На пенсию меня отправили несколько лет назад. Нынче становишься никому не нужным задолго до того, как тебе исполняется шестьдесят пять.
На камине были расставлены украшения, безделушки и тому подобная ерунда. Рядом, на подставке в викторианском стиле, стоял телевизор. В алькове торчала вынутая из стены розетка с висящими проводами.
– Вы же были фермером, правильно? – задал вопрос Купер.
Малкин рассмеялся. Смех у него был дребезжащим, и в горле при этом шумно булькала мокрота.
– Рабочим на ферме, – ответил он. – Наемным рабочим. Я был пастухом, и совсем не плохим пастухом. Но когда дело касается сокращения расходов, то не важно, насколько вы хороши. В первую очередь всегда сокращают наемных работников. Шестьдесят пять? Может быть. Но важно не то, сколько лет вы прожили. Вы не стареете до тех пор, пока продолжаете делать что-то нужное. А как только вы становитесь никому не нужны, можете считать себя покойником.
Грузная фигура Джорджа и его округлый живот подчеркивались теснотой свитера ручной вязки, который был мал ему уже в тот момент, когда его еще вязали. Конечно, в наши дни фермеры не ведут такой активный образ жизни, как раньше. Они проводят целые дни, сидя в разогретых кабинах тракторов или комбайнов, часами нажимают на разные кнопки или заполняют бесконечные формы отчетов. Так же как и полицейские, кстати. Современный фермер не перекидывает вилами стога сена и не носит на спине стреноженных овец. Так же как и от «бобби» в наши дни никто не ожидает, что он будет патрулировать территорию или преследовать преступника на своих двоих. Современные методики формируют людей нового типа – с телами, подходящими под обитые кожей кресла, стоящие перед компьютерами.
– А у вас не осталось каких-нибудь мелочей с места аварии? – поинтересовался Купер.
– Сувениров? – переспросил Малкин. – Частей самого самолета? Помню, тогда мы с Тедом взяли с собой что-то… Но сейчас от этого уже мало что осталось.
– Тед – это ваш брат, правильно?
– Ну да. Он был на четыре года старше меня. Помню, я бегал за ним как хвостик, – так, как это делают младшие братья. Думаю, что иногда я его здорово доставал.
– А где он сейчас?
– Давно помер, – ответил хозяин дома.
Рядом с камином стояла деревянная подставка, на которой сушилось белье. Скорее всего, в доме не было сушилки, а если б его повесили на улице, то оно мгновенно замерзло бы до состояния картона.
– Сейчас я принесу свою коробку, – сказал Малкин. – А вы сидите тут и грейтесь.
– Спасибо.
Пока Бен ждал, его охватило беспокойство о сохнущих вещах. На его взгляд, они висели слишком близко к огню. От влажных носков и белых трусов-плавок поднимался пар и теплый, зловонный запах. Купер подумал, что еще несколько минут – и огонь оставит свои отметки на хлопке. В противоположном конце комнаты он увидел узкий проход в помещение, которое отдаленно напоминало кухню или старомодную комнатушку для мытья посуды. Там находилась керамическая раковина с эмалированной сушилкой для посуды и краном с холодной водой, на стене висела лейка для воды горячей, а рядом разместился буфет с откидывающейся крышкой, которая превращалась в рабочую поверхность.