Вкус любви
Шрифт:
То, что она сумела временно укротить Месье на время фотосъемки, — мелочи. Самое главное заключается в том счастье, которое она буквально излучает: женщина счастлива, потому что ее малыш растет, все собрались по этому поводу, и поцеловать отца своих детей стало для нее лучшим способом выразить собственный восторг. Эта женщина на фото счастлива, потому что очень любит мужчину, с которым проходит ее жизнь.
Мне Месье никогда не позволял так сиять. Его ни разу не было рядом, чтобы закрыть своими губами взрывы моей радости. Я не имею никакого отношения к миру, выстроенному им вместе с Эстель. И пока лихорадочно цепляюсь за крохи власти, которые он выдал мне почти по невнимательности, над всеми нами парит Эстель, осознающая собственную
Может, она действительно поступает так же. Они с Месье даже не друзья в Facebook.
Однако, думаю, понадобилось немало самоотверженности с обеих сторон, чтобы прийти к этому молчаливому соглашению, позволяющему одному и другому не всегда чувствовать себя в браке. Каким был этот процесс, сколько надежд и страданий он подразумевал, и что в итоге привело Эстель к подобному решению? Когда и как ей удалось понять, что все эти пестрые тени, эти любовницы-марионетки ничего не значат? Наверняка этому предшествовал некий конфликт. Экспертом в данной области становишься, лишь получив пару уроков. Нужные навыки приходят с опытом.
Я очень отчетливо представляю себе ту сцену, которой, возможно, никогда и не было. Девять часов вечера, Месье в лифте терпеливо ждет, когда двери откроются на его этаже, а всего в нескольких метрах от него юная супруга, покормив младенца, смотрит новости по телевизору, ничего не видя и не слыша. Она лихорадочно думает об этом звонке, разорвавшем ее день: около двух часов незнакомый женский голос попросил к телефону доктора С. Эстель, сердце которой тревожно забилось, тщетно пыталась узнать голос своей свекрови или секретарши, хотя обе эти женщины вряд ли стали бы искать его дома в разгар рабочего дня.
— Он еще не вернулся, — ответила она строгим тоном. — Кто его спрашивает? Может, ему что-нибудь передать? Я его жена.
Незнакомка тут же отсоединилась, оставив Эстель с раскаленной трубкой в руках, глубоко убежденную: это может быть лишь одна из них — она никогда не была столь глупа, чтобы думать, что у Месье может быть только одна любовница.
Остаток дня Эстель, сходя с ума одновременно от ярости и горя, провела с трясущимися руками, не в силах думать ни о чем другом, кроме этого подтверждения, свалившегося ей на голову. Она почти не шевелилась, сидя на диване и уставившись пустым взглядом в картинки, сменяющиеся в телевизоре. Она чувствовала себя невероятно униженной.
Уложив малыша спать после обеда, шла по коридору, когда ее внимание привлекла гардеробная комната, где был открыт настежь шкаф с одеждой Месье. Инстинктивным движением она сунула руку в карман одного из его пиджаков, ненавидя себя за это недостойное поведение обманутой жены, но его ненавидя еще больше за то, что он подтолкнул ее к подобным действиям. Там оказался только чек с автозаправки и несколько монет по десять франков. Пятнадцать других костюмов словно предлагали обыскать их тоже, раз уж она опустилась до этого. В одном из карманов или за подкладкой наверняка прячется существенное доказательство, от которого ей, конечно же, станет еще больнее.
Давай, Эстель, перерой все вокруг, обыщи все ящики, разверни все брюки: они где-то здесь, эти шлюхи, которых он трахает между двумя деловыми встречами, во время долгих ночных дежурств, все эти девки, знающие его тело почти так же хорошо, как и ты. Если у одной из них есть номер вашего
В какую химчистку он идет, чтобы ты не видела следов помады этих шлюх, большинство из которых не обладает и половиной твоей красоты и элегантности, но за которыми он бежит как кобель, потому что от них за версту разит сексом без обязательств. Ищи, Эстель. Доставь себе это удовольствие. На твоем месте он давно бы перевернул всю квартиру и ничего бы не нашел, потому что ты хитра, как все женщины, — но мужчины глупы, и наверняка найдутся мелочи, которые он не догадался спрятать. Не позволяй ему превратить тебя в одну из тех мегер, внушающих всем жалость, защищайся, пока ты еще молода и красива, измени его, подрежь ему крылышки, — ведь женщины умеют это делать!
Эстель, стиснув зубы, вышла из гардеробной с закрытыми глазами и сжавшимся сердцем. Всю вторую половину дня, сидя на диване, она ощущала эту нездоровую вибрацию искушения, зовущую в коридор. Она с головой погрузилась в игры с Шарлем, так бурно выражая свою любовь к нему, что ребенок смотрел на нее широко раскрытыми глазами, в которых сквозило беспокойство.
В восемь часов он заплакал, извещая о том, что голоден, и Эстель полчаса держала его у своей красивой, набухшей от молока груди, не сводя с него взгляда, машинально улыбаясь, не в силах поддерживать эту молчаливую связь со своим ребенком, обычно поглощающую ее до такой степени, что она не замечала ничего вокруг.
Эстель прислушивалась к окружающим звукам, убаюкиваемая чмоканьем малыша. Когда он наелся и выпустил изо рта ее сосок, на котором выступила капелька молока, она прижала его к своей груди и принялась ходить по гостиной, чтобы ребенок отрыгнул.
Шарль спокойно позволял себя качать, не зная, какая буря протеста и унижения волнами накатывала на его мать, вызывая чувство удушения. Когда он отрыгнул немного молока, Эстель машинально вытерла рукавом крошечные губки.
Было уже почти девять часов, а она целый день провела в терзаниях, даже не одевшись и не причесавшись. Ее косметичка после того злополучного звонка осталась лежать открытой на кухонном столе. Нужно было бы приготовить ужин, но мысль, что следует хотя бы поставить на плиту кастрюлю с водой, лишала Эстель последних сил. Есть ей совершенно не хотелось.
Месье поворачивает ключ в замочной скважине. Сердце Эстель выскакивает из груди. Шарль вопросительно раскрывает глаза, лежа на коленях у матери.
— Вот твой папа, — говорит она ему нарочито веселым голосом, и малыш как будто понимает ее.
Дверь открывается, в квартиру входит мужчина, которым она невольно любуется, настолько он красив в своем сером костюме, с новым саквояжем хирурга и следами усталости на улыбающемся лице, вызванной долгим рабочим днем. Мысль о другой женщине, повисшей на этой шее с легким ароматом парфюма, кажется ей одновременно естественной и невыносимой. Она старается выглядеть безразлично, когда Месье берет Шарля на руки, и малыш его тут же узнает: несмотря на всю усталость, у Месье всегда найдется достаточно сил, чтобы подержать своего ребенка на руках, окутав бесконечным взглядом любви.