Вкус пепла
Шрифт:
Патрик сел за письменный стол, опустил голову на сложенные руки и задремал. Вскоре он снова поднял веки, потому что так перед ним все время маячило синевато-бледное лицо Сары и ее открытые глаза, невидящий взгляд которых был устремлен к небу. Тогда он взял фотографию, стоявшую у него на столе в рамке, и поднес к самому лицу. Первая фотография Майи, снятая в родильном доме! Усталая от пережитых передряг, она отдыхала у Эрики на руках, такая страшненькая и в то же время прекрасная. Как это сочетается, может понять только тот, кто сам в первый раз увидел своего ребенка. И Эрика — измученная, с усталой улыбкой, но как-то по-новому уверенная в себе и очень гордая тем, что она совершила и что не поддается никакому описанию, ибо воспринимается только как чудо.
Патрик понимал, что он впадает в сентиментальность и пафос. Но сегодня утром он в первый раз понял всю глубину ответственности, которая легла на него с рождением дочери, и всю бездну любви и ужаса, который она с собою несет. Когда он увидел утонувшую девочку на дне лодки, лежащую там неподвижно, как статуя, у него на секунду промелькнула мысль, что лучше бы Майя никогда не рождалась. Как ему жить дальше в постоянном страхе потерять ее?
Он бережно вернул фотографию на прежнее место и откинулся в кресле, запрокинув голову и подперев затылок сомкнутыми ладонями. Продолжать работу над теми делами, которыми он был занят до звонка из Фьельбаки, показалось ему вдруг совершенно бессмысленным. Лучше бы уж поехать домой, лечь в постель и пролежать остаток дня, закрывшись с головой одеялом.
Стук в дверь прервал его мрачные мысли. Он крикнул: «Войдите!» — и в дверь осторожно заглянула Анника:
— Здравствуй, Патрик! Извини, что помешала. Я только хотела сказать, что звонили судебные медики. Тело доставлено к ним, и послезавтра мы получим отчет о вскрытии.
— Спасибо, Анника! — Патрик устало кивнул.
— Вы ее знали?
— Да, в последнее время я часто встречал девочку и ее мать. После рождения Майи Шарлотта и Эрика тесно общались.
— Как это, по-твоему, произошло?
Он вздохнул и принялся бесцельно перекладывать бумаги на столе, не глядя на Аннику:
— Она утонула. Это ты, вероятно, уже слышала. По-видимому, вышла на причал поиграть, свалилась в воду и не смогла выбраться. Вода такая холодная, что у нее очень скоро должно было наступить переохлаждение. Самое ужасное, что пришлось ехать к Шарлотте, чтобы сообщить ей о случившемся…
Голос изменил Патрику, и он отвернулся, чтобы скрыть подступившие слезы.
Видя, что его сейчас лучше не тревожить, Анника осторожно закрыла за собой дверь. У нее и самой в этот день работа валилась из рук.
Эрика снова взглянула на часы: Шарлотта должна была прийти еще полчаса назад. Она осторожно посмотрела на сопящую у нее на руках Майю и потянулась за телефоном. Набрав номер, она долго ждала, слушая гудки, но у Шарлотты никто так и не взял трубку. Странно! Неужели она вышла и забыла, что они договорились встретиться? Вообще-то это было не похоже на Шарлотту.
За короткое время они, казалось, очень сблизились. Может быть, потому, что обе переживали переломный момент, а может, просто потому, что были очень похожи. Забавно вообще-то — они с Шарлоттой гораздо больше походили на родных сестер, чем с Анной. Эрика знала, что Шарлотта беспокоится о ней, и среди того хаоса, в котором она сейчас жила, это служило ей опорой. Всю жизнь Эрика о ком-то заботилась, в первую очередь о сестре, поэтому самой побыть, в виде исключения, в роли младшей и слабой было так приятно, будто с нее сняли тяжелую ношу. Но в то же время она знала, что и у Шарлотты есть свои проблемы. И дело не только в том, что им с мужем приходилось жить в доме Лилиан, которая, судя по всему, отличалась нелегким характером. У Шарлотты всегда делалось неуверенное и напряженное выражение лица, когда она начинала говорить о своем муже, Никласе. Эрика видела Никласа лишь несколько раз, да и то мельком, но по первому впечатлению ей показалось, что в нем чувствуется какая-то ненадежность. Может быть, это слишком сильное слово. Если говорить точнее, Никлас производил на нее впечатление человека, который полон самых добрых намерений, но в конечном счете поступит в соответствии со своими собственными потребностями и желаниями, отдав им предпочтение перед всеми другими. Кое-что из рассказов Шарлотты подтверждало ее ощущения, хотя в основном это были вещи, которые она узнавала как бы между строк — по большей части Шарлотта отзывалась о муже в восторженном тоне. Она смотрела на Никласа снизу вверх и не раз говорила, что сама не знает и не может понять, почему ей так повезло и он выбрал ее в жены. Эрика, конечно, заметила, что если смотреть объективно, то в смысле внешности Шарлотта сильно ему уступала. Он был высокий, белокурый и видный молодой человек — так отзывались о новом докторе дамы. Да к тому же, в отличие от жены, имел высшее образование. Но в том, что касается душевных качеств, считала Эрика, все обстояло с точностью до наоборот. На самом деле скорее Никласу следовало благодарить судьбу за подобное везение: ему досталась в супруги любящая, умная и добрая женщина, и как только Эрика стряхнет с себя нынешнюю апатию, она сделает все, чтобы Шарлотта это поняла. В настоящее время она, к сожалению, ничем, кроме сочувствия, не могла помочь подруге.
Спустя несколько минут сгустилась тьма, и буря за окном разгулялась в полную силу. Посмотрев на циферблат, Эрика поняла, что, по-видимому, задремала с Майей на руках, которая сосала ее вместо соски. Она потянулась за телефоном, чтобы еще раз позвонить Шарлотте, и тут внизу раздался стук в дверь.
— Кто там?
До возвращения Патрика оставалось еще часа два. Может быть, Шарлотта соизволила наконец вспомнить о своем обещании?
— Это я, — отозвался Патрик таким безжизненным голосом, что Эрика сразу насторожилась.
Когда он вошел в гостиную, она встревожилась еще больше. Лицо у него посерело, а выражение глаз было мертвое, пока его взгляд не упал на Майю, все еще дремавшую на руках у Эрики. В два шага он очутился рядом с женой и ребенком, и не успела Эрика опомниться, как он уже выхватил у нее спящую девочку и крепко-крепко прижал к себе. Даже когда разбуженная его резким движением Майя зашлась отчаянным криком, он не ослабил объятий.
— Что ты делаешь? Ты же напугал ребенка!
Эрика хотела успокоить плачущую дочь и попыталась забрать ее у отца, но Патрик не отпустил, а только еще крепче прижал к груди. Плач Майи уже перешел в истерику, и, не зная что делать, Эрика хлопнула Патрика по плечу:
— Очнись! Возьми себя в руки! Что это на тебя нашло? Разве ты не видишь, что она испугалась!
Тут он, словно опомнившись, растерянно посмотрел на дочку, которая от страха и обиды стала красная как рак.
— Прости!
Он отдал Майю матери, и та начала ее укачивать, отчаянно пытаясь успокоить.
Через несколько минут это удалось, и крики перешли в тихое всхлипывание. Эрика взглянула на Патрика; тот сел на диван, устремив взгляд на окно, за которым бушевала непогода.
— Что случилось? — спросила Эрика уже более спокойным тоном, но в ее голосе еще слышались отзвуки пережитого волнения.
— Сегодня к нам поступило сообщение о том, что найден утонувший ребенок. Звонили отсюда, из Фьельбаки. Мы с Мартином выезжали на происшествие.
Патрик умолк, не в силах продолжать.
— Боже мой! Как же это случилось? Кто утонул?
И тут разрозненные мысли, словно кубики, вдруг выстроились у нее в голове в единое целое.
— О господи! — воскликнула она. — Это была Сара, да? Шарлотта собиралась ко мне зайти, чтобы поболтать за чашкой кофе, но так и не появилась, и телефон у нее не отвечал. Так и было, да? Вы нашли Сару?
Патрик только кивнул, и Эрика опустилась в кресло — у нее подкосились ноги. Перед глазами возникла скачущая в ее гостиной Сара. Это было совсем недавно. Длинные рыжие волосы девочки развевались от быстрого движения, в ушах стоял ее звонкий, как колокольчик, смех.
— Господи боже мой! — еще раз вырвалось у Эрики.
Она прижала ладонь ко рту и почувствовала, как сердце тяжело ухнуло куда-то вниз. Патрик сидел, тупо уставясь в окно. Глядя на его профиль, Эрика заметила, как ходят у него на скулах желваки.