Вкус ржавчины
Шрифт:
– А ну двинул жопой в сторону!
– Что ты ск...ахк ахк...
Закашлялся толстый здоровяк заполучив острым локтем в солнечное сплетение. Наливаясь кровью и желанием размазать нахалку пудовыми кулаками, незадачливый турист в цветастой рубашке был стиснут толпой словно путами, попытавшись было вытащить руку и ударить сверху, толстяк заполучил еще несколько тычков по болевым точкам и превратился в рыбу выброшенную на берег.
– Выгни спину, дай ребенка протащить! Дура, чего хлопаешь глазами, скажи малявке пусть стекает
Вняв командным интонациям и не шуточному обещанию во взгляде, толстяк подчинился, а мамаша что-то нашептала вниз, и спустя полминуты снизу кто-то неуверенно облапал ногу и притерся словно кошка. Опустив руку, Лума за шкирку вздёрнула перепуганную и заплаканную девчушку. Едва успев впихнуть ребенка в щель между колонной и стеной, она услышала, как толпа сдавлено вздохнула и от стен послышался многоголосый скулёж боли.
Лума напряглась всем телом. Главное не согнуть руки, иначе размажет по стене и ототрут лишь растворителем органики. В глазах помутилось. Кости затрещали и в ушах зашумел прибой.
Но спустя десяток ударов сердца давление спало и она едва удержалась от падения. Силовые щиты были убраны и толпа хлынула в освободившееся место словно вода в обезвоженный канал.
Стоны, плач, ругань и тихая ругань, кровавая пелена в глазах и трясущиеся от напряжения руки и ноги.
Лума пришла в себя лишь, когда в ушах зазвенел девичий крик.
– Мамочка, мамочка любимая. Ну вставая. Вставай!
Спасённая девчушка в сером балахоне переселенца, перешитого на мелкий размер, трепала безвольно обвисшую руку и пыталась привести в чувство свалившуюся у стены женщину.
Дешевая синтетическая одежда, универсальный балахон переселенца, явно переживающие свои не самые лучшие времена, вдобавок вживлённый в висок мигающий маркер желтого соцуровня, говорил о многом. В первую очередь, что рассчитывать 'желтухе' на бесплатную помощь нечего. Вначале медицинские искры будут оказывать помощь всем у кого социальный уровень и генетическая чистота выше, да и метка зарегистрированного жителя сектора тоже не маловажна, а вот такие переселенцы с неопределённым статусом будут обеспечиваться по остаточному принципу. А судя по наливающейся синеве век, женщине сильно сдавило ребра, если не переломало, то трещины как минимум есть. И похоже сердце не выдержало, асфиксия первой стадии...
– Святой странник, не проходите мимо! Только могущество Вечного сможет спасти этого ребенка от участи сироты...
Скороговоркой громко выпалила Лума. Не дав пилигриму раствориться в толпе, наемница присела на колено и сложив руки чашей, склонила голову в ритуальном поклоне.
Недоуменно оглянувшись на придавленный ногой наемницы плащ пилигрим осмотрел на притихшую толпу. Во взгляде людей еще не отошедших от встряски застыл немой вопрос и неистребимое любопытство зевак.
– Помогать
Смирено ответил старик пытаясь выдернуть полу плаща.
– Боюсь, святой человек, что когда дойдет очередь до переселенцев... помогать уже будет некому....
Скользнув по скопившейся толпе внимательным взглядом, старик тяжело вздохнул. Присев над женщиной, подтянул веко и посмотрев зрачок без реакции, покачал головой. Положив ладонь на лоб прикрыл глаза.
Застывшая в ожидании толпа, неожиданно ахнула. Руки старика замерцали теплым светом. Просачиваясь сквозь ладони сияние за пульсировало словно живое.
Взяв одной рукой выбритый затылок беженки, а второй рукой накрыв покрытый испариной лоб потерпевшей, старик на мгновение замер с закрытыми глазами. Спустя несколько секунд, звенящей тишины благоговейно притихшей толпы, пилигримм бережено положил голову на пол, чтобы скрестить на груди свои светящиеся ладони.
Лёгкое надавливание и тишину нарушил глубокий полу вскрик полу вздох. Хватая ртом воздух женщины вскинулась словно вынырнула из глубокого озера.
– Мари... где моя Мари?!
– Я тут мама!
Кинувшись на грудь матери, дочка счастливо заплакала.
Вздох изумления и восторга качнул толпу навстречу пилигриму. Со всех сторон потянулись руки.
– Благослови, странник!
– Истинный пилигрим!
– Коснись меня... я заплачу!
– А ну все назад!
Гаркнула Лума, одаривая особо рьяных хлестким тумаком.
Кого пнув в лодыжку, кого наградив бешеным взглядом, а кому без раздумий ткнула костяшками фаланг в болевые точки на лице. Начавшая заводиться пострадавшие, уже готовы были кинуться на обидчицу, но рядом с девушкой один за одним стали появляться гиганты в черной броне.
Расталкивая столпившуюся толпу, вокруг Лумы оказался весь прайд. Скрутив особо рьяных, тесейцы бережно, насколько возможно для громил с такой комплектацией отпихнули в стороны самых рьяных.
Бросая на бойцов недовольные взгляды толпа стала рассовываться. Связываться с громилами никому не хотелось. Никакое благословение не сможет окупить лечение выбитого зуба или вывихнутой руки. И ведь не предъявишь ничего, сам же полез на наемника, а тот не превышал уровень необходимой самообороны.
Недовольно ворча, и потирая ушибленные места пострадавшие растворились в толпе.
– Вот этого я и хотел избежать...
Недовольно проговорил старик, рассматривая толпу.
Хоть и самые рьяные исчезли с глаз, но зрителей не убавилось. Получив доказательство истинности пилигрима, чье благословение может исцелять даже тяжёлые травмы толпа и не думала расходиться.
– Ничего святой человек, мы тебе поможем, - ответила наемница, помогая подняться беженке и ее малолетней дочери, - ты помог им, я помогу тебе.